Бертрис Смолл - Законы любви Страница 4

Наконец, через три дня после свадьбы, они выехали из дома. Мастер Пьетро пообещал нанести им визит до возвращения во Флоренцию.

Лючане понравился ее новый дом, хотя и требующий ремонта. Но отец обеспечит ее всем необходимым, чтобы обставить комнаты по ее вкусу и сделать их обитаемыми.

Конечно, придется нанять садовников и серьезно потрудиться над садами. Но слуги с радостью подчинялись новой хозяйке. И если графиня Лючана иногда бывала резковата, они надеялись, что она слишком молода и неопытна и со временем это пройдет.

Через два месяца прибыл мастер Пьетро д’Анджело и очень обрадовался, обнаружив, что дочь уже беременна. Оказалось, что Лючана вполне довольна новой жизнью и своим мужем. Пьетро провел в их доме несколько прекрасных недель, прежде чем вернуться в Лондон, откуда должен был проследовать к себе на родину.

Донна Клара заверила, что все хорошо и что, когда родится ребенок, она пошлет почтового голубя с известием.

— Ее расстраивает только одно обстоятельство, — призналась она хозяину.

— Его дочь, — вздохнул торговец.

— Да, граф ежедневно навещает ребенка.

— Ты видела ее?

Донна Клара кивнула:

— Очаровательная малышка. Умная и хорошо воспитанная. Она могла бы стать прекрасной компаньонкой графини. Но мадонна Лючана не желает ни с кем делить мужа. Слугам велено даже не упоминать о ребенке в присутствии леди, ибо она безумно ревнует. Может быть, со временем…

Мастер Пьетро покачал головой:

— Нет, Клара. Если она не хочет принять ребенка сейчас, значит, не примет никогда. Особенно если носит своего собственного. Даст Бог, Лючана родит сына, и это может умерить ее ревность, хотя никогда не уничтожит ее окончательно. Только не позволяй ей навредить девочке. Ты ведь знаешь, какой она иногда бывает!

— Я постараюсь уберечь обоих. Ради любви, которую питаю к твоей дочери, и за все хорошее, что ты мне сделал, особенно после смерти мужа. Я не позволю стыду и позору пасть на дом Пьетро д’Анджело, — заверила донна Клара перед тем, как попрощаться и пообещать молиться за его благополучное возвращение во Флоренцию.

Лето сменилось осенью, а затем и зимой. Второго февраля, на Сретение, в году тысяча четыреста четырнадцатом от Рождества Христова, Лючана, графиня Лейтон, родила первенца, сына, крещенного Чарлзом. Тринадцать месяцев спустя, двадцать третьего марта, графиня родила второго сына, Ричарда, а через десять месяцев, в снежный, последний день января на свет появился Генри Боуэн.

Граф был очень доволен плодовитостью жены. Сыновья росли здоровыми и крепкими. Однако он боялся, что хрупкая Лючана не вынесет частых родов, а трое детей в течение трех лет способны убить и более крепкую женщину. Наконец он поделился опасениями с донной Кларой.

— Придется взять любовницу, чтобы было в кого изливать свою похоть, — вздохнул он.

Донна Клара покачала головой.

— Лючана убьет вас, если узнает. А она узнает. Ее ревность не имеет границ. Мне известно снадобье, которое я могу ей давать. Оно не позволит Лючане забеременеть слишком скоро.

— Но что на это скажет церковь? — забеспокоился Роберт.

Донна Клара лукаво усмехнулась.

— А что скажет церковь, узнав, что вы взяли любовницу? — парировала она.

— В таком случае делайте, как считаете нужным, — решил граф.

Пожилая женщина слишком хорошо знала питомицу, чтобы прямо предложить зелье. Она просто стала подавать по утрам хозяйке отвар, который должен был помочь восстановить силы. Через несколько недель она предложила Лючане другой напиток, способствующий гладкости и здоровью кожи. Тщеславная графиня поспешила принять совет компаньонки и пила зелье каждый день. Граф продолжал наслаждаться прелестями жены, но та больше не беременела.

В один прекрасный летний день, когда Генри Боуэну едва исполнилось десять месяцев, его отнесли в сад и усадили на маленькое шелковое одеяльце, где он нежился под летним солнышком вместе со старшими братьями. Чарлзу, наследнику графа, было два с половиной года. Он бегал за мячом, который бросала нянька. Ричард, средний сын, только что научился ходить и радостно ковылял по дорожкам. Молодая нянька то и дело его ловила. Неожиданно оба наткнулись на маленькую девочку.

— Орва! — воскликнула няня Ричарда, нервно оглядываясь. — Разве тебе можно сюда ходить?

— Хозяин не запретил моей госпоже гулять в саду, Элис, — ответила Орва, высокая худая женщина с ранней сединой и проницательными темно-серыми глазами.

— Кто эти мальчики? — удивилась Сисели.

— Твои единокровные братья, куколка моя, — ответила Орва. — Элис, это старший?

— Нет, средний. Лорд Ричард, — ответила Элис, подхватывая извивавшегося парнишку.

Услышав свое имя, он вырвался и с хохотом потопал прочь на толстеньких ножонках.

Элис взвизгнула, но Сисели, смеясь, ловко поймала брата за руку.

— Нет-нет, озорник, оставайся с Элис! Орва, сколько у меня братьев?

— Трое! — выпалила Элис. — Только мы гуляем по ту сторону живой изгороди.

— О, позвольте мне их увидеть! — воскликнула девочка и обошла высокие зеленые кусты, где увидела Чарлза и малыша Генри. — Здравствуйте, — приветствовала она. — Я леди Сисели Боуэн, ваша старшая сестра.

Плюхнувшись на одеяло рядом с лежавшим на спине Генри, она пощекотала его животик. Тот залился восторженным смехом и стал размахивать ручонками. Няньки в ужасе уставились на девочку, хорошо зная, чем все может обернуться, и заранее сочувствуя малышке.

Орва обошла кусты и, взяв Сисели за руку, подняла с одеяла.

— Пойдемте, миледи. Ваш отец достаточно ясно объяснил положение дел, и если вас здесь найдут, быть беде.

Не успели слова слететь с языка Орвы, как в саду появилась графиня Лейтон и, увидев детей вместе, завизжала так, словно разверзлись адские бездны и демоны явились за ее душой. Мальчишки дружно заревели.

— Она здесь, чтобы заколдовать моих сыновей! — вопила Лючана. — Убейте ее! Убейте! Донна Клара! Не позволяйте ей навредить моим сыновьям!

Графиня вцепилась в длинные волосы Сисели и принялась избивать малышку.

— Подзаборница! Тут нет ничего твоего! Мои сыновья — истинные наследники! Подзаборница! Подзаборница!

Орва, вначале застигнутая врасплох, быстро опомнилась и, решительно выступив вперед, вырвала девочку у Лючаны.

— Не смейте касаться миледи, мадам! — отчеканила она, унося плачущего ребенка.

Но и Лючана достаточно быстро оправилась от потрясения. Какая-то простолюдинка посмела едва ли не драться с ней!

Лючана развернулась и злобно уставилась на несчастных нянек.