Данелла Хармон - Влюбленный холостяк Страница 4

— А если у вас, дорогая, не хватает здравого смысла, чтобы держаться подальше от моей спальни, тогда получите то, чего заслуживаете… — его взгляд задержался на ее сосках, которые упруго проступали сквозь материю платья, — и, мог бы добавить, похоже, хотите.

В гневе Эва, не глядя, потянулась за пистолетом, но того не оказалось на месте. Оружие исчезло под клубком смятых простыней, от ее пальцев пистолет отделял целый ворох мягкого льна.

— Может, обойдемся без лишних слов и продолжим… наши игрища и забавы?

Она усмехнулась:

— Какая прекрасная идея.

Эва резко выбросила вперед колено. Но она попала ему не в пах, как намеревалась, а в солнечное сплетение. Это был сильный удар. Герцог согнулся и жадно ловил ртом воздух. «Отлично!» — подумала Эва. Она быстро выбралась из-под герцога, опрокинула его на кровать, вскочила на него верхом и сомкнула пальцы на шее своего врага.

Он уставился на нее с выражением недоверчивого удивления.

— Вот так легко мы можем поменяться местами, — упиваясь своей властью над поверженным противником, прошипела она. — И не забывайте об этом.

Он судорожно сглотнул.

— Мой покойный муж, граф, два года был губернатором французских поселений на Востоке, — добавила она тихо и угрожающе. — Но фактически всем заправляла я. У местных жителей я кое-чему научилась… в том числе и тому, как вывести человека из строя и защитить себя, если потребуется. Если ты еще раз перейдешь мне дорогу — я тебя убью.

Он не пошевельнулся. Они смотрели друг на друга, она сверху, он снизу. Никто не хотел уступать.

И тогда, вопреки всему, взгляд. Эвы упал на эти красивые, томные губы, с которых еще не сошла легкая улыбка. На свой большой палец, вдавленный в его шею. Разве можно не восхищаться им? Он скорее умрет, чем доставит ей удовольствие лицезреть его слабость.

В этом раунде пока боевая ничья. Эва ослабила хватку, но оставила пальцы на шее герцога, предупреждая лишнее движение.

Он лежал спокойно, большая часть его лица скрывалась в тени, но она видела эти дьявольские черные глаза, блестящие, внимательные, оценивающие…

Светящиеся триумфом.

— В самом деле, мадам… знай я, что позиция сверху убедит вас остаться, то предложил бы ее много раньше.

Эва не выдержала. Яростно зарычав, она попыталась соскочить с кровати, но запуталась в простынях и, взмахнув руками, упала на пол. Простыни потянулись за ней, и — благодарение Господу! — обнаружился пистолет, со стуком упавший на холодный просто ледяной пол.

Она схватила оружие как раз вовремя. Блэкхит прыгнул за ней с кровати, и тогда девушка повернулась и выстрелила.

Эхо выстрела прокатилось по комнате. Она увидела, как флакон со снадобьем разлетелся вдребезги, а затем кровь, заструившуюся по ноге Блэкхита, когда он, пошатываясь, сделал к ней пару неуверенных шагов, потом упал, все еще пытаясь ползти.

— Эва-а! — проревел он.

Игра окончена, больше здесь нечего делать. Схватив свою холщовую сумку, Эва кинулась к окну, распахнула его… И исчезла.

Глава 2

Он вскочил на ноги.

Ринувшись к окну и ухватившись за подоконник, он перевесился наружу.

Никого, только раскачивающаяся веревка и какое-то движение на траве далеко внизу. Через мгновение он услышал стук копыт.

За его спиной распахнулась дверь.

— Ваша светлость! Прошу прощения за беспокойство, но могу поклясться, что только что слышал выстрел! С вами все…

Люсьен отвернулся от окна.

Фелпсу, его лакею, было достаточно одного взгляда на ногу герцога, и он, побледнев, прислонился к косяку двери. Встретив суровый взгляд хозяина, он выскочил из комнаты и потопал вниз по лестнице.

Люсьен молча подошел к стулу, сел и, достав из стоявшего рядом шкафчика нож, принялся разрезать штаны. Зазубренный осколок стекла размером с палец глубоко засел у него в бедре, прорвав тонкую материю. Кровь была повсюду, она стекала по штанине, постепенно смешиваясь с образовавшимися на полу пунцовыми лужицами снадобья. Вытащив носовой платок, он ухватился за страшный осколок и, словно не чувствуя боли, стал медленно тянуть.

Кровь потекла сильнее.

Он поднял шарф и уже собрался замотать ногу поверх прикрывавшего рану носового платка, когда возвратился Фелпс, таща за собой одну из горничных, работавших в комнатах верхнего этажа.

— Ваша светлость, я отправил посыльного за доктором. Дворецкий вот-вот поднимется сюда.

Но служанка в ужасе смотрела на ногу герцога.

— Ваша светлость! Спаси нас Бог, что это с вами произошло?

— Здесь был незваный гость, — проговорил Люсьен, глядя на прямоугольник темноты, в которой растворилась графиня де ла Мурье. Краем глаза он увидел, как Фелпс жестом приказал горничной заняться уборкой осколков и разлитой повсюду жидкости. — Оставьте это, — добавил он, — и идите оба спать.

— Незваный гость? — изумленно повторили за ним слуги.

— Но как же он взобрался… — начал Фелпс, но суровый взгляд хозяина заставил его замолчать.

Герцог поднялся со стула.

— Оседлай-ка Армагеддона.

Фелпс собрался было возразить. Но он прекрасно знал, что не стоит спорить с хозяином, особенно когда тот пребывал в холодной ярости. Поклонившись, он вновь направился вниз, чтобы исполнить приказ, испуганная служанка неотступно следовала за ним. Люсьен подождал, пока их шаги затихнут, хромая, вышел из комнаты и направился вниз по каменной винтовой лестнице. Он одолел уже полпути, когда снизу подоспела его сестра, леди Нерисса де Монфор, во главе целой свиты встревоженных слуг, в наспех наброшенном платье.

Она увидела окровавленную ногу герцога и вскрикнула:

— Люсьен!

— Возвращайся к себе, Нерисса.

— Что произошло?

— Я сказал, отправляйся спать.

Она тщетно попыталась загородить ему дорогу. Слуги сбились в кучу вокруг них, некоторые бросились к нему, чтобы помочь. Он жестом отстранил их, приказал обыскать местность и послал за шляпой и плащом. Он слышал, как его приказы передавались от одного к другому, слышал, как Фелпс просил дождаться доктора, слышал, как другие слуги клялись догнать и уничтожить этого незваного гостя: «Как он выглядел?», «Куда он направился?», «Что нам делать, ваша светлость?» Но Люсьен не обращал на них никакого внимания и продолжал спускаться, вцепившись побелевшей рукой в перила и не замечая суматохи, боли, даже сестры, которая сбежала за ним и взяла его за руку.

— Ты не поедешь на этом ужасном коне, — объявила она. Он молча стряхнул ее руку и пошел вперед, несмотря на то что боль сильно отдавалась в бедре при каждом шаге.

— Я уже говорил тебе, чтобы ты возвращалась в спальню, Нерисса.