Александра Лоренц - Охота на Клариссу Страница 4

– В хорошем отношении ко мне. Жена твоего брата – моя подруга, и я не представляю, как у нас будут складываться отношения, если мне придется смотреть ей в рот и выполнять ее распоряжения. У нее властный характер и к тому же противный. Я не хочу ей подчиняться. Я хочу сама быть хозяйкой.

Молодой человек печально вздохнул и опустил свои глаза. Грюнхильда сказала правду о характере невестки. Ее семейная жизнь с братом Ингмара складывалась хорошо по причине их частых и вынужденных разлук.

– К чему торопиться? – продолжала Грюнхильда. – Мы оба молоды. Ты мне нравишься, и мои чувства к тебе не исчезнут. Я могу подождать, Ингмар. А когда ты сможешь привести меня в свой собственный дом, я не буду раздумывать и мгновения.

– Ты будешь меня ждать? Я обещаю, что у тебя будет свой дом, и только ты будешь в нем хозяйкой, – воскликнул Ингмар с трепетом в сердце.

– Конечно, а как же иначе? Ведь я же люблю тебя и не хочу никого другого! – девушка прямо и твердо смотрела в глаза молодого мужчины.

– Герцог Нормандии Роберт Бесстрашный зовет нас на помощь. Я поговорю со своими дружинниками, они, конечно, согласятся хорошо заработать. Роберт неплохо платит, да и от добычи, захваченной в боевых походах, больше половины достается дружине. Мне, как хевдингу, конечно, больше. Но я могу и не вернуться, Грюнхильда, – приглушенным голосом проговорил он. – К тому же, дождешься ли ты меня? Ведь самое ранее, я вернусь через полтора года, если не погибну в сражениях.

– Не смей так говорить! ─ ее глаза вспыхнули недовольством! – я сказала, что буду ждать, значит так и будет.

– Боги могут распорядиться по-своему, – он опустил голову. – Ты же знаешь, сколько женщин уже не встречает своих мужей. Если я не вернусь через два года, можешь считать себя свободной от слова.

– Я буду ждать, Ингмар. Буду ждать, любимый, – прошептала девушка, обняв его за шею.

Мавританское золото

После того, как была одержана уверенная победа над французами, герцог Нормандии предложил молодому хевдингу навсегда остаться у него, вместе со всей его дружиной. Но любовь к прекрасной Грюнхильде пересилила желание принять выгодное предложение. И хотя за эти полтора года Ингмар собрал неплохую сумму денег, он хотел привезти столько, чтобы больше не было необходимости выходить в море с целью грабежа торговых кораблей. Он мечтал построить большой каменный дом с отоплением, как у франков, и заняться своей семьей. И вдруг ему необычайно повезло – соглядатай герцога в Испании сообщил, что один из мавританских эмиров из-за внутрисемейных споров хочет вывезти на трех кораблях большое количество золота – всю свою казну. Роберт предложил лихому хевдингу выйти в море и атаковать мавров. К двум драккарам Ингмара герцог дал еще два своих, под его командование. Молодой вождь собрал своих дружинников и рассказал о предложении герцога. Викинги поддержали хевдинга, и вскоре небольшая флотилия из четырех драккаров вошла в опасные и глубокие воды Бискайского залива. Благо бог грозы и молний Тор благоволил отважным мореходам в этом походе, и лишь океанская зыбь[6] мерно поднимала и опускала вниз крутобокие драккары. Даже небольшой шторм отправил бы всех этих искателей приключений на корм рыбам. Наконец слева зоркий Гро различил высокие скалы мыса Сан—Висенти, и на душе у Ингмара полегчало. Горько было осознавать, что желание его любимой иметь собственный дом чуть не отправило на тот свет две с половиной сотни бравых мореходов. Правда, его радость оказалась преждевременной. Приблизившись к берегу, викинги увидели, что отвесные скалы тянутся вдоль кромки воды на долгие мили и высадиться совершенно невозможно. Громадные волны с грохотом разбивались в черных утесах, грозясь разнести в щепки любой корабль, который рискнет приблизиться к берегу. И взобраться по отвесным кручам вряд ли кто сумеет. Высота скал здесь была не менее тысячи футов.[7]

Так и шли драккары под прикрытием черного отвесного берега под грохот разбивающихся в расщелинах громадных волн. И в этот раз выручил Гро. Юноша заметил, как блеснули на горизонте алые косые паруса мавританских галер. Срочно были убраны с бортов яркие щиты, опущены паруса и знамена, и черные борта кораблей норманнов почти слились со скалами Сан-Висенти. Маврам не повезло – когда они заметили вражеские корабли, было уже поздно. С победоносными криками четыре драккара вынырнули из-за громадного каменного утеса и пошли на абордаж. Исход боя был предрешен. Мусульмане почти не сопротивлялись. Две галеры были захвачены, одна отправилась на дно, а эмирская казна перекочевала на борт флагманского корабля Ингмара. Мавры оказались трусами и после первого же штурма попрыгали в воду. Как будто там можно было найти спасение! Остается только гадать об их горькой судьбе в глубоких расщелинах отвесных скал.

Таким образом, поход оказался кратким, но удачным. Большие кожаные сумки были набиты серебряными и золотыми монетами, каждый остался доволен после выплаты причитающейся ему доли. И у Ингмара, конечно, оказалось достаточно денег, чтобы построить на берегу холодного Олесунфьорда не только дом, обложенный дерном, а настоящее каменное строение.

С такими радостными мыслями молодой хевдинг скакал по узкой тропке, что вела к дому его невесты. Вот обрадуется его любимая, когда блеск золота ударит в ее прелестные светло-серые глаза!

Подъехав к дому родителей его невесты, Ингмар заметил что-то необычное в поведении людей из дома бонда Эрика Хромого. Хевдинг знал всех обитателей этого хутора, но почему-то они отворачивались от него, старались не смотреть в глаза молодому мужчине, а то и вовсе сворачивали в сторону, избегая встречи. Подъехав к дому своей невесты, викинг обратил внимание на необычное оживление возле длинного строения. К коновязи было привязано множество лошадей; без устали сновали рабы, занося в дом закуски и напитки.

– Какой-то праздник, не иначе, – подумал Ингмар, и сердце почему-то тревожно забилось в груди. На входе в здание никто не поприветствовал именитого гостя – в лицо Ингмару ударил острый запах празднества – смесь испарений хмельного меда, эля, пряных закусок и жареного мяса. В огромном помещении, освещаемом факелами и масляными лампами, звучала медленная норвежская песня. Видно, веселье продолжалось уже не один день и перешло в стадию задумчивого празднования. Когда глаза привыкли к неяркому освещению, он остолбенел от неожиданности. Во главе стола в наряде невесты сидела его любимая Грюнхильда, а рядом с ней попивал из большого кубка хмельной мед Торстен Годвинсон, вдовец лет сорока пяти, богатый бонд из соседнего хутора, не имеющий дворянского титула. Так вот кому отдала свое сердце неприступная красавица!