Барбара Картленд - Незабываемый вальс Страница 4

Как хорошо, что этот прыжок с балкона на балкон, с которым далеко не каждый справился бы, не составил для графа особого труда и ему удалось избежать расставленной ловушки.

Интересно все же, что сделал Стенли, когда не нашел его на балконе супружеской спальни? Смотрел ли он вниз, думая увидеть тело графа, распростертое на булыжной мостовой?

Но что и говорить, эта история весьма расстроила графа и отрезвила его.

Больше всего на свете он не любил оставаться в дураках. Граф Ирвин Хоксхед гордился своим опытом и умением безошибочно понять человека и его характер, но в этот раз он переоценил свои способности.

Всю прошлую ночь граф не мог заснуть и только удивлялся, как мог он не почувствовать, не раскрыть ее намерений, как мог так глупо попасться, словно неопытный юнец!

«К черту, я не хочу больше вспоминать о ней», — решил он, но настроение его надолго было испорчено. Плохая погода еще больше способствовала мрачному состоянию духа.

Граф привык к плаваниям и легко переносил морские путешествия, но сейчас он опасался за лошадей, которые испугались штормящего моря. К тому же гостиница в Кале, где он остановился на ночлег, не отвечала его представлениям о комфорте.

Однако граф остался доволен едой и после сытного завтрака велел подать лошадь. Он поехал верхом, а верховой занял место на козлах. Граф обычно брал с собой не только собственную коляску, запряженную четверкой лошадей, но и двух верховых. Таким образом он мог в любое время упражняться в езде.

Утро было свежее, но ближе к полудню стало жарко. Граф взмахом руки остановил коляску и пересел в нее.

Верховые в напудренных париках, в белоснежных бриджах и облегающих ливреях придавали оттенок элегантности черной с желтым коляске и упряжке черных как смоль жеребцов.

Граф надеялся позже еще проехаться верхом, но начал моросить дождь.

Он положил ноги на противоположное сиденье и откинулся на спинку. Думы о леди Марлин вновь овладели им, и сердце его, как любила говорить старая няня, опять заныло.

Погруженный в свои мысли, он не заметил, как коляска остановилась. К действительности графа вернул лакей: он спрыгнул с козел и открыл дверцу.

— В чем дело? — спросил граф. — Почему мы стоим?

— Впереди по дороге столкновение, милорд.

— Что-нибудь серьезное?

— Сдается мне, французская повозка, кажется, они ее зовут… дилижанс, столкнулась с почтовой каретой.

Лакей вновь посмотрел на дорогу и добавил:

— Порядочная свалка, милорд, и лошади, и люди — все смешалось.

— Иди посмотри, нельзя ли как-нибудь помочь, — приказал граф, — и сразу же поедем дальше.

— Да, милорд, — нерешительно ответил лакей и закрыл дверцу коляски.

Граф не имел ни малейшего желания вмешиваться в случайное дорожное происшествие.

Такие столкновения стали в последнее время обычным явлением. Узкие дороги были переполнены быстрыми почтовыми каретами, колясками и дилижансами. Почтовые кареты поворачивали на большой скорости и врезались в крестьянские повозки, в Англии запряженные обычно медлительной старой лошадкой, а во Франции — двумя ленивыми белыми волами. Неудивительно, что в результате и люди, и животные получали серьезные увечья.

Граф по праву гордился тем, что за много лет езды — и езды довольно быстрой — он ни разу не попадал в дорожные происшествия. Он объяснял это не просто везением. Весь секрет был в трезвом расчете, его-то порой и не хватало иному кучеру.

Графу очень не хотелось застревать на дороге надолго. Кони должны еще успеть отдохнуть за ночь перед завтрашней дорогой. Сам он с большим удовольствием остался бы в Лондоне, но не мог же он отказаться от поручения премьер-министра. Чем скорее миссия, возложенная на него Дизраэли, будет выполнена, тем лучше.

Он понимал, что с таким заданием ему не справиться за день и даже за неделю. И только при большом везении на это уйдет не так много времени. В любом случае все, что поведает ему кто-то один, надо будет сверить с рассказом и мнением кого-то другого. Граф представил многочасовые разговоры во дворце Тюильри с приближенными к императору особами и длинную вереницу людей, к которым ему придется обратиться за помощью. Он тяжело вздохнул.

Но была у этой поездки и приятная сторона. Париж славился своими женщинами, их особым загадочным очарованием, красотой и милым сумасбродством. Надо ли говорить, что не их прочила бабушка в графини Хоксхед. Но эти «леди» знали толк в любви — хотя любовь в данном случае не совсем подходящее слово, — и это со многим примиряло графа. Несомненно, развлечение было не из дешевых, но оно того стоило.

Граф как раз размышлял, которую из известных куртизанок он навестит первой. Ирвин Хоксхед перебывал уже у многих, и в подобных заведениях наслаждался не только обществом прекрасных женщин, но и старых друзей. Особенно много знакомых надеялся он встретить в доме у королевы всех куртизанок Ля Паивы. К тому же она могла знать об отношениях Франции и Пруссии больше, чем кто-либо другой, потому что в подобной компании легко развязывались языки и выбалтывались многие секреты.

— Первым делом поеду к ней, — решил граф.

В это время дверца коляски опять открылась.

— Можем отправляться, милорд, — сообщил лакей. — Там жуткая неразбериха, но мы ничем не в силах помочь. С ними сейчас какой-то человек, кажется доктор.

— Тогда не стоит больше задерживаться, — согласился граф.

Лакей уже собирался отправиться отдавать распоряжения, но застыл на месте, когда с другой стороны открылась дверца и в коляску, к великому удивлению графа, проскользнула молоденькая девушка.

Пока граф изумленно смотрел на нее, она села напротив и тихо, испуганно попросила:

— Пожалуйста… возьмите меня с собой… все равно куда, умоляю вас… мне надо во что бы то ни стало выбраться отсюда.

Девушка говорила по-английски. Граф отметил, что она очень молода и очень красива. У нее было маленькое личико, похожее на нежный цветок. В ее огромных голубых глазах застыл ужас, вызванный, вероятно, дорожным происшествием. Шляпка съехала на спину и висела на лентах, которые были завязаны на шее. Ее светлые волосы растрепались, платье испачкалось и в одном месте порвалось. Она нервно сжимала пальцы, словно умоляя графа выслушать ее.

— Как я понимаю, вы попали в столкновение, мадемуазель, — предположил граф. — Но как я могу взять вас с собой? Ведь вы, вероятно, путешествуете не одна?

— Нет… но мои спутники… они, кажется, ранены… Поэтому мне и удалось убежать. — Голосок незнакомки дрожал от страха и волнения.

Граф заметил, что лакей с любопытством слушает их разговор. Он подал слуге знак, и тот закрыл дверцу, но остался стоять тут же у коляски. Его силуэт был виден в окне, закрытом из-за дождя.