Карен Рэнни - Пока мы не встретились Страница 4

Мы отослали большинство французов во Францию. Это решение генерал-майора Вулфа. Квебек – чудесное место, но нас здесь не жалуют, я с удовольствием оставил бы этот город и вернулся домой».

Домой… Ах, если бы он вернулся домой, ее жизнь была бы совсем иной.

Кэтрин прилегла на кровать, с благодарностью ощущая усталость, которая внезапно навалилась на все ее тело. Удары сердца замедлились, оно застучало ровнее, словно маятник, отсчитывающий минуты постылой жизни.

Не открывая глаз и не выпуская из рук письма, Кэтрин свернулась под одеялом и стала мысленно сочинять письмо мужу. Эта привычка появилась у нее полгода назад. Эфемерные послания, рождающиеся в мозгу Кэтрин, не были предназначены ни для одной живой души, ее просто успокаивала мысль о том, что где-то там, в ином мире, Гарри услышит ее.

«Я так одинока, дорогой. Дни идут за днями, а тебя все нет. Проходят ночи, а тебя нет. Ах, если бы услышать хотя бы отзвук твоего голоса, почувствовать запах, ощутить прикосновение… Есть ли величие на небесах? Видишь ли ты звезды?»

По щекам Кэтрин катились горячие слезы, обжигали щеки. Рыдания сотрясали тело. Она зажала себе рот ладонью, чтобы сдержать крик.

Прошло уже столько месяцев, но ей казалось – всего только день. О Господи, яви милосердие, облегчи эти муки! Но Бог, казалось, не слышал Кэтрин.

– Полковник, то есть ваша светлость, вы уверены, что мне не следует поехать с вами?

Питер смутился от своей оговорки, но его можно было понять, Монкриф и сам еще не привык к тому, что из полковника превратился в герцога Лаймонда.

Принимая невысказанное извинение, Монкриф похлопал своего бывшего адъютанта по спине. Товарищи возвращались из Америки и остановились на короткий отдых.

Трактирная хозяйка и служанка, наполнявшая кубок Питера, с любопытством смотрели на мужчин. Оба были в военной форме и возбуждали понятный интерес.

Деревня Киркалбен оказалась не такой уж маленькой, как ожидал Монкриф. На двух главных улицах располагались множество лавок и два трактира. Прошлой ночью Монкриф и Питер остановились в «Королевском вереске».

– Я ненадолго, – успокоил товарища Монкриф.

– Дело не в этом, сэр… ваша светлость, – тут же поправил себя Питер. – Вы теперь герцог и должны путешествовать с эскортом.

– Знаешь, Питер, мой отец всю жизнь старался поддерживать свое герцогское достоинство. У меня такое впечатление, что он нанял тебя следить за моими манерами.

Щеки юноши вспыхнули.

– Простите, сэр. Я просто хотел помочь. Монкрифу стало жаль молодого человека, и он решил объясниться с ним.

– После нашего путешествия на корабле мне страшно хочется оказаться, наконец, в одиночестве, – произнес Монкриф и отвернулся. Правда, почему ему не нужны сопровождающие, полковник сказать не мог. Монкриф возвращался домой потому, что его старший брат неожиданно умер от инфлюэнцы и полковник стал двенадцатым герцогом Лаймондом.

Полковая жизнь кончилась. Однако прежде чем взвалить на себя ответственность за Балидон и его людей, Монкриф решил еще на несколько часов остаться полковником Шотландского стрелкового полка. Он горел желанием навестить вдову Дуннана.

– Ну, если вы так решили, ваша светлость. Монкриф улыбнулся:

– Решил, Питер. А ты займешься делами, о которых я тебе говорил?

Молодой человек кивнул.

На самом деле от родового поместья Монкрифа их отделяло всего несколько часов пути. Все необходимое для дороги было запасено в достатке, лошади приобретены, штатская одежда ждала хозяина. После трех лет военной дисциплины расслабленность гражданской жизни приводила Питера в замешательство, а потому Монкриф посчитал необходимым дать бывшему адъютанту несколько поручений, например, купить подарок для домоправительницы Балидона, раздобыть кое-какие ненужные, но приятные мелочи: гвоздичное мыло, новые галстуки.

Через несколько минут Монкриф, следуя указаниям трактирщика, направился к Колстин-Холлу.

Даже с завязанными глазами он смог бы угадать, что попал, наконец, домой, в Шотландию. В воздухе ощущался запах горящего торфа, чувствовалась привычная шотландская сырость. Туманная дымка все уплотнялась и, наконец, укрыла землю плотным ватным одеялом.

Шотландия – древняя страна. Все здесь – и деревья, и скалы, и почва – пропитано историей. Именно этого чувства ушедших веков не хватало Монкрифу в последние четырнадцать лет.

Дом вдовы появился так скоро, что конь полковника, недавно купленный жеребец, даже не успел притомиться. Монкриф спешился, обмотал поводья вокруг торчащего острого камня и взобрался на огромный валун. Его взгляду открылся вид на Колстин-Холл, жилище Кэтрин Дуннан.

Узкая, обсаженная высокими дубами дорога вела к трехэтажному квадратному дому, стоящему в окружении служб и возделанных полей. Туман, цепляющийся за стволы деревьев, клубился у подножия здания. Казалось, что дом плывет над землей, как облако.

Глупо было ехать сюда, но за прошедшие месяцы Монкриф так и не сумел заставить себя забыть Кэтрин.

Сунув руку в карман мундира, он вынул подходящее к случаю письмо. Остальные хранились у него в сумке с документами, вдали от любопытных глаз.

«Мой дорогой!

Я перестроила парадное крыльцо и приказала отреставрировать лепнину на окнах. Колстин-Холл теперь выглядит нарядно и жизнерадостно, как будто ждет твоего приезда.

Весной цветы вдоль улицы покачивают головками на ветру. Летом слышно жужжание пчел, снующих из ульев в поля и обратно. Признаюсь, что зимой здесь не так приятно, если, конечно, не пойдет снег, который окутывает белой мантией голые ветви деревьев и кустов. Но мое самое любимое время – осень.

Возвращайся осенью, когда листья золотым и алым дождем падают на землю, устилая ее пестрым ковром. Будет дуть свежий бриз, а небо станет прозрачно-синим, давая нам знать, что последние, теплые дни уходят.

Приезжай домой осенью, дорогой».

Да, время года полковник выбрал правильно, но небо было бледно-серым, а вместо свежего бриза его встретила густая туманная дымка, как будто Монкриф ступил в призрачный мир.

Полковник не стал лгать себе. Он пришел сюда не затем, чтобы лично выразить сочувствие вдове Гарри. Монкрифу хотелось посмотреть на Кэтрин Дуннан, всего один раз, чтобы суметь, наконец, отправить ее имя в самый дальний уголок своей памяти. Уже полгода эта женщина, которую он даже не видел, занимала его мысли. С этим надо было покончить.

Возможно, при встрече она покажется ему совсем иной. Ведь, скорее всего Кэтрин не соответствует тому образу, который сложился у него по письмам. Она вполне может оказаться злобной эгоисткой, неумной и ограниченной. Может тиранить своих слуг. Может быть мотовкой или, наоборот, сквалыгой, в общем, женщиной, которую следует забыть как можно скорее.