Жюльетта Бенцони - Кровавая месса Страница 4

Выйдя замуж за сэра Эдварда Аткинса, Шарлотта предпочла высший свет свету рампы, что позволило ей сопровождать мужа в его путешествиях. Она побывала в Версале, была представлена королеве Франции, и этот день стал для нее самым ярким воспоминанием. С тех пор леди Аткинс была безгранично предана Марии-Антуанетте, королева стала для нее образцом во всем. Леди Аткинс очень расстраивалась, что не может занять место при дворе, который буквально завораживал ее. Предоставив мужу возможность продолжать путешествие в одиночестве, она поселилась в Версале, познакомилась со знаменитой Жюли Полиньяк и стала частой гостьей в ее салоне. Затем леди Аткинс переехала в Париж, поближе к дворцу Тюильри и к своему идолу.

Но Шарлотта была англичанкой, поэтому, как только началась революция, ей пришлось вернуться в Англию — тем более что и муж требовал ее возвращения. И теперь леди Аткинс издалека пристально следила за событиями в Париже. Она широко открыла двери своего дома для друзей-эмигрантов, тайно лелея надежду, что когда-нибудь и королева Франции будет искать у нее приюта.

Де Бац познакомился с леди Аткинс еще во время ее первого приезда в Париж, но их отношения стали ближе после кровавых потрясений, которые пришлось пережить Франции. Барон знал, что может полностью на нее рассчитывать. Уже несколько раз корабли барона высаживали на английский берег в Саутуолде или Лоустофте несчастных эмигрантов, и щедрая женщина всегда заботилась о них. Постепенно вокруг нее собрался кружок преданных ей друзей-французов, из рассказов которых она по крупицам собирала сведения о Марии-Антуанетте. Человек, приезжающий в Кеттерингэм-холл, мог не сомневаться, что всегда встретит там нескольких эмигрантов, пережидающих в уголке у камина худшие времена.

Де Бац уже несколько раз бывал в замке и уверенно постучал в дверь кованым молотком. Ему навстречу вышел Брент, мажордом, и приветствовал его с той долей энтузиазма, которую можно ждать от английских слуг — чуть более низкий поклон, сдержанная улыбка и вежливые слова:

— Приезд господина барона большая радость для нас, несмотря на тяжелые времена. Миледи будет счастлива.

Эта маленькая речь была произнесена тоном торжественной грусти, и тут барон заметил, что мажордом одет в черное и что в доме Шарлотты Аткинс траур. В вестибюле, на виду у каждого входящего, между двумя рыцарскими доспехами висел портрет Людовика XVI, увитый черной траурной гирляндой и освещенный свечами двух массивных канделябров. Казалось, рыцари прошлого опираются мечами о постамент, охраняя монарха. В этом было что-то мистическое.

В вестибюле царил леденящий холод — в огромном камине не разжигали огня, сочтя, вероятно, его блеск слишком веселым при подобных обстоятельствах. Де Баца это не удивило: англичане всегда полагали, что холод в комнате и сквозняки идут только на пользу здоровью, и для них жара начиналась с девятнадцати градусов тепла. И хотя барона тронуло такое отношение к смерти его обожаемого монарха, он, сын солнечной Гаскони, с тоской вспомнил о каминах в собственном доме. Путешествуя в тумане и сырости, Жан порядком промерз.

Барон с нетерпением ждал возвращения мажордома, но перед ним предстала сама Шарлотта Аткинс. Ее волосы принесли немного света в мрачный темный вестибюль.

— Неужели вы здесь! — тепло воскликнула она. — Ах, друг мой, вы даже не можете представить, как порадовали меня вашим приездом. Я тронута до глубины души тем, что вам захотелось оплакать эту утрату вместе со мной…

Шарлотта протянула ему обе руки и сделала два шага навстречу. Барон вздрогнул. Черное платье с белым муслиновым воротником и манжетами явилось точной копией того, что, по рассказам, сейчас носила в Тампле Мария-Антуанетта. Прическа под кружевным чепцом, рост, фигура и даже черты лица — все напоминало ему королеву. Жану на мгновение показалось, что перед ним предстала его несчастная повелительница. Правда, Шарлотта Аткинс была немного моложе, и глаза ее сияли, тогда как в очах королевы тревога и горе погасили огонь. Но, очевидно, их сходство усилилось бы, если присыпать Шарлотте волосы пудрой: поговаривали, что королева поседела…

Неожиданно для себя барон почтительно поклонился и поцеловал протянутые руки.

— Мне некогда проливать слезы, леди Шарлотта. Мой король умер… В какой-то момент мне показалось, что я схожу с ума. Но его наследник жив, и только о нем я должен теперь думать и тревожиться.

— Вы правы, но разве не следует в первую очередь спасти мать наследника? Именно Марии-Антуанетте грозит наибольшая опасность! Но нам не стоит оставаться здесь. Вы проголодались, я знаю. Сию секунду позвонят к завтраку.

И в самом деле в глубинах замка зазвонил колокол. Молодая женщина взяла барона под руку и повела его в гостиную, где в десять часов утра подавали завтрак — первую и самую важную трапезу дня. Де Бацу были знакомы и обстановка, и церемониал, поэтому, войдя в гостиную, он ничему не удивился. Здесь все было так, как принято в богатых английских домах, — портреты предков на стенах, бильярдный стол, пианино, книги и журналы. Но посреди этого стояли чайные столики с расставленными на них чайниками, корзинками с хлебом разного сорта, горшочками со сливками, сахаром, вареньем, блюдами с ветчиной, яйцами, колбасой и горшочками с овсяной кашей. Все рассаживались, как кому удобно, вокруг разных столиков, это позволяло поговорить с тем, с кем хотелось, и приходить к завтраку в любое время. Поскольку в замке всегда присутствовали гости, час завтрака был временем свободы. После еды можно было выйти на прогулку, почитать, помузицировать или просто вернуться в свою комнату.

Шарлотта Аткинс поприветствовала собравшихся в гостиной людей высоким певучим голосом и собиралась уже позвать лакея, чтобы тот обслужил барона. Но тут один из мужчин оставил свою тарелку с омлетом, вскочил и бросился к де Бацу с распростертыми объятиями:

— Мой дорогой Жан! Какая удача встретить тебя здесь! Ты наконец решил присоединиться к нам?

— Нет. Я здесь проездом. Позже я вернусь в Париж.

— Ты смелый человек. В Париже сейчас, должно быть, ужасно, и что ты сможешь сделать там один? Тебе следовало бы остаться здесь, с нами…

— Я не настолько одинок, как ты себе это представляешь. И потом у меня в Париже дела. Но что делаешь здесь ты?

— Ничего. Просто живу… и смертельно скучаю.

В это де Бац охотно поверил. Клод-Луи де ля Шатр, граф де Нанес, генерал-лейтенант королевской армии, принадлежал к разряду людей деятельных. Барон относился к нему с симпатией, несмотря на то, что в свое время этот дворянин был приближенным брата короля графа Прованского. Де ля Шатр оказался скомпрометированным в деле Фавра — тогда злоумышленники собирались похитить короля и посадить на престол его брата. Графу пришлось бежать, поскольку брат короля, руководивший заговором, отдал Фавра в руки правосудия и даже не попытался ему помочь. Это случилось в 1790 году, и несчастный маркиз де Фавра не смог даже умереть как подобает дворянину: его просто вздернули, будто обыкновенного воришку, на Гревской площади. Ля Шатр бежал, оставив во Франции жену и многочисленных любовниц…