Вирджиния Спайс - Земля надежды Страница 4

Девушка стояла как заколдованная, не в силах двинуться с места. Страх сменил гнев, а потом руки и губы Джека заставили ее забыть обо всем. Неужели это она, Энни О Конелл, добропорядочная католичка двадцати лет от роду, позволяет мужчине поднять ее платье и нижнюю рубашку и дотрагиваться до самых интимных мест, да еще отвечает на поцелуи этого мужчины и умоляет о продолжении!

Сделав над собой огромное усилие, она отстранилась от Джека и спросила слабым голосом:

— Если ты не ранен, то почему стонал и что вообще ты тут делаешь?

Черные глаза ее возлюбленного засияли весельем:

— Я сидел в засаде, как леопард, и поджидал нежную доверчивую лань, которая, как я знал, непременно придет к водопою… Правда, вместо моей лани мог прийти ее недружелюбный брат с ружьем, но ради тебя стоило рискнуть… — Он шагнул к ней и попытался еще раз поцеловать, но Энни, вырвавшись, спросила:

— А почему ты караулил меня здесь, как зверь добычу, вместо того чтобы открыто прийти в мой дом и попросить моей руки? Такая мысль не приходила тебе в голову?

Джек стоял рядом, неотразимо привлекательный в простой белой рубашке из грубого льна и кожаных брюках на шнуровке, которые так обтягивали его, что больше открывали, чем скрывали. Его черные волосы блестели на солнце. Энни замерла, не в силах отвести от него глаз. Она не могла бы отрицать, что этот человек разжег в ее крови настоящий огонь, но такие мысли и чувства были для нее непозволительны, неправильны, опасны. Ведь она не знала о нем ничего. Он мог быть преступником, мошенником, ловеласом, соблазняющим всех молоденьких девушек в округе, — кем угодно! Патрик рассказывал ей о негодяях, которые заманивают доверчивых глупышек в свои сети, а потом продают богатым старикам или туземцам за звонкую монету. Но нет, Джек не мог быть таким негодяем! Она смотрела на него, и сердце ее сладко ныло. Да, она полюбила его, полюбила человека, о котором не знала ничего, кроме его имени. Эта мысль поразила ее. Так вот как это бывает! Ей стало страшно. Так страшно, что девушка почувствовала, что единственное спасение — это бежать от него, бежать прямо сейчас и не оглядываться! Срывающимся голосом она пролепетала:

— Джек, мне нужно идти, моя мама серьезно больна, а Патрик поехал за помощью, так что она там совсем одна… Я так непозволительно долго задержалась. — И, отвернувшись, добавила: — Мне вообще не следовало сюда приходить, но я боялась, что ты ранен, и тебе некому помочь…

Взгляд Джека был непроницаем, как темная ночь, а голос…

— Так ты беспокоилась обо мне, моя красавица? Твой брат, похоже, не слишком тебя любит, если оставил совсем одну с больной матерью, в то время как на фермы то и дело нападают племена маори. Англичане их здорово притесняют сейчас, и они мстят всем без разбору, всем людям с белой кожей… Я пытаюсь объяснить им, что европейцы бывают разные, что они живут в разных странах, принадлежат к разным нациям, но пока дело продвигается трудно. Все светлокожие люди кажутся им агрессивными захватчиками, которые желают им зла, поэтому маори защищаются, как только могут…

Джек оборвал себя на полуслове и переменил тему:

— Я слышал, как брат звал тебя по имени Энни, не так ли? Так зовут мою сестру, интересное совпадение, правда?

Девушка подалась вперед, с жадностью ловя каждое слово, ведь это были единственные сведения о нем, которые она могла получить. Итак, он выступает в роли парламентера между миссиями, переселенцами и дикарями, у него есть сестра по имени Энни… Увы, но пока еще слишком мало девушка знала о нем, чтобы доверять. Энни еще раз повторила:

— Мне нужно идти, мама нуждается в моей помощи…

Он загородил ей дорогу и, нежно обнимая, прошептал в самое ухо:

— Вечером выйди из дома… Я буду ждать тебя… Буду ждать долго, моя красавица, но я предупреждаю: я не привык ждать напрасно… Ты придешь?

Щеки Энни горели от стыда, когда она ответила ему:

— Да, я приду… Когда стемнеет и мама уснет… Жди меня…

Боясь остаться еще хотя бы на минуту, девушка стремглав побежала домой.

В течение дня, занимаясь обычными хозяйственными делами, ухаживая за матерью, Энни пыталась уговорить себя и выполнить обещание, данное брату: никаких глупостей, она закроет дверь на засов и шагу не сделает из дома. Но с наступлением сумерек сердце ее лихорадочно застучало, она постоянно роняла то ложку, то нож, то клубок ниток. Девушка несколько раз ловила себя на том, что невольно прихорашивается перед зеркалом, поглядывает на часы… Нет, она не выйдет из дома, так нельзя. Чем заканчиваются ночные свидания, она знала, а чем закончится свидание с таким парнем, как Джек — тем более. У него есть возможность прийти к ним в дом, познакомиться с ее матерью, минуя разгневанного Патрика, однако он не спешит этим воспользоваться. За кого он принимает Энни? Легкая добыча, деревенская простушка, которой так просто воспользоваться? Нет, она не доставит ему такого удовольствия, ни за что! И девушка зажгла свечу, раскрыла книгу и села читать, твердо решив, что «не опустится» до ночного свидания.

Мать уснула, но сон ее был беспокойный: она металась, кашляла, стонала и часто в бреду произносила имя отца. Энни приходилось постоянно подходить к ней и поправлять спадающее одеяло.

Внезапно раздался легкий стук в окно. Девушка подошла к нему и вгляделась во тьму: нет никого, очевидно, ей показалось. Но только она отвернулась, стук повторился. Опасаясь, что шум разбудит больную, Энни открыла дверь и выглянула наружу. Вынырнувший из темноты Джек схватил ее за руку и, рванув к себе, прошептал, щекоча дыханием шею:

— Энни, ты решила отвергнуть меня? Почему, чем я обидел тебя? Разве ты не ощущаешь ту связь, которая существует между нами? Разве ты не хочешь испытать неземное наслаждение? Позволь мне научить тебя премудростям любви. Я хочу, чтобы это произошло именно сейчас…

Энни била дрожь, несмотря на то что она была укутана в теплую шерстяную шаль. Она понимала, что дрожит вовсе не от холода. Ее тело было охвачено неистовым желанием, которое она хотела заглушить в себе.

— Я боюсь… — тихо промолвила девушка, вновь чувствуя, как волна сладострастия накатила на нее, когда Джек бросил на нее требовательный, повелительный взгляд. — Моя мать и брат назвали бы такое поведение позорным. Я сама себя стыжусь!

Джек взял в ладони ее лицо и медленно припал к ее губам.

Энни судорожно вздохнула, когда Джек склонился к ней и поцеловал глею. Его руки начали медленно приподнимать подол ее платья.

Когда ее ноги обнажились и она ощутила дуновение легкого ночного ветерка на своей коже, у нее перехватило дыхание. Ей так хотелось справиться с собой, со своим желанием, растущим в глубине души, но что она могла сделать с собой, если каждая клеточка ее тела ждала его прикосновений! Энни не могла обманывать себя.