Елена Коровина - Версальская грешница Страница 4

Француженка сидела за столом и самозабвенно считала деньги. То ли она решила сэкономить, то ли действительно не ощущала холода, пока ее грел шелест купюр, но жаровня с углем еще не была зажжена. Впрочем – Соня лихорадочно оглянулась вокруг – в комнате вообще не было никакой жаровни – прямо в стене была вделана французская печь, выложенная кафелем. Неужели в те далекие времена уже были такие печи? Соня и не знала про это.

Гадалка не поднимала головы. Пальцы ее скоро отсчитывали купюры, губы шевелились, видно, мадам считала про себя.

Соня, как завороженная, смотрела на эти мелькающие пальцы. Шелест купюр просто завораживал – это сколько же франков! А вон на столе лежат еще и золотые монеты. На руке мадам Ле Бон тускло мерцает массивный золотой браслет с рубинами. Хотя, нет, наверное, это все-таки хорошо оправленные гранаты, ведь браслет с такими рубинами потянул бы на целое состояние. И тут мадам Ле Бон оторвалась от купюр и уставилась на Соню. Девушка кашлянула, извиняясь:

– Простите…

– А, это ты! – радостно воскликнула вдруг мадам Ле Бон, поднимаясь из-за стола. – Наконец-то пришла. Я уже заждалась!

И тут Соня в ужасе увидела, что гадалка одета не в платье времен Людовика XV, а в совершенно современный наряд, который Соня совсем недавно видела в женском журнале, последний писк моды. Платье называлось «Рождественская роза» и предлагалось для встречи нынешнего Рождества, 1875 года. Все модные ателье с Кузнецкого моста охотно готовы взяться за пошив такого наряда. Еще бы обнова стоила бешеных денег.

Самой Соне такого платья вовек не купить даже для самого большого праздника. А вот – смотрите-ка! – мадам Ле Вон щеголяет им в обычный день. Да еще и с рубиновым браслетом! Или гранатовым…

– Что ты застыла, девочка? – проговорила гадалка тонким молодым голосом. – Мы зря теряем время.

Мадам вынула из стола засаленную колоду и переметана карты. Ловко вытащила первые три и проговорила:

– Ты владелица тайны, хоть и сама не знаешь об этом.

Раскрыла еще три карты и произнесла:

– Помни: все начнется завтра.

Кинула последние три карты и заулыбалась:

– Ты станешь фавориткой короля, милочка!

– Кем я стану? – недоуменно воскликнула Соня, машинально повторяя реплику юной Жанны Антуанетты Пуассон, будущей маркизы де Помпадур.

И, словно прочтя ее мысли, гадалка расхохоталась:

– Обе вы станете версальскими грешницами!

Мадам смела карты в ящик стола:

– Ну хватит гаданий! Я позвала тебя не для этого. У нас мало времени. Идем же скорее!

Мадам ухватила Соню за руку и почти потащила за собой. Из комнаты они попали в коридор, освещенный газовыми фонарями. У Сони перехватило дыхание. Что же это?! Мадам Ле Бон жила во времена Людовика XV, гадала маркизе де Помпадур. В те времена комнаты и коридоры освещали свечи в канделябрах и подсвечниках. Откуда же взялись современные газовые фонари?

Но тут гадалка распахнула дверь парадного и вывела Соню на улицу. Навстречу им потекла толпа нарядных господ, освещенная большими уличными фонарями. Соня ахнула: это была улица современного Парижа!

– У тебя три секунды, чтобы запомнить! – прошептала мадам Ле Бон. – Вот – место нашей встречи – театр «Варьете» на Монмартре.

Соня завертела головой. Действительно, по левой стороне бульвара стояло здание с белоснежными колоннами – четыре в нижнем этаже и четыре в верхнем. Прямо на портике нижнего этажа большими золотыми буквами было выведено: «Театр Варьете». Такое роскошное здание не спутаешь них каким другим.

Девушка и раньше слышала об этом, наверное, самом модном театре Парижа. Раньше там ставились веселые комедии, теперь идут спектакли шокирующего нового жанра – зажигательной оперетты. Ретрограды называют этот театр гнездом разврата, зато молодежь туда валом валит. Впрочем, ретроградов уже мало кто слушает. В 1867 году, когда в Париже проходила Всемирная выставка, даже монархи европейских стран ходили в театр «Варьете» на оперетты Жака Оффенбаха. Уж такой-то театр Соня найдет! Если надо, ей любой подскажет.

– Ну что ты, растерялась? Запомнила, где меня искать? – Мадам Ле Бон легонько подтолкнула девушку. – Не забудь: мне пришлось изменить фамилию, как и тебе!

Фонари вдруг погасли. Париж исчез. Соня проснулась в своей крохотной спальне.

За окнами падал декабрьский снег. Было еще темно, хотя часы и показывали шесть утра. Зима!..

Соня поднялась и зажгла лампу. Странный сон! Вот какие нелепицы могут привидеться, когда сама допоздна сочиняешь романы. И о чем толковала эта гадалка? Будто бы Соня изменила фамилию. Чушь какая! Да она как была всю жизнь Леноровой, так ею и осталась. И, кажется, останется на всю жизнь – женихов-то не наблюдается!..

Впрочем, в реальной жизни некогда размышлять о снах. Хотя, конечно, интересно…

Как она сказала?

«Главное начнется завтра…»

Кажется, так.

«Вот и наступило это завтра, – с грустью подумала девушка. – И не в блестящем Париже, а в заснеженной Москве. И не к мадам Ле Бон мне предстоит наниматься к услужение, а к госпоже Копалкиной. И то – хорошо еще, если возьмет…»

2

ГОНЕЦ

Версаль, декабрь 1875

Голоса звучали глухо, искажаясь в темноте узкого нескончаемого тоннеля. По крайней мере, одному из путников он казался нескончаемым. Второй же продвигался быстро и бесшумно – сразу видно, привык пользоваться этим подземным ходом.

Однако и ему было здесь неуютно. Спутнику же его просто страшно. Под ногами хлюпала вязкая грязь и вода, просачивающаяся в тоннель сотни лет его существования. Даже в тусклом свете потайного фонаря было заметно, что и стены обросли жуткой слизью, а с выщербленного потолка осыпаются мелкие камешки. Да тут не то что ходить на дальние расстояния, тут и пару шагов ступить жутко – а ну как обвалится!..

Но выбирать не приходится. Гонец был с поручением в далекой России – теперь его долг отчитаться. Гранд-магистру, от услышанного рассказа, должно показаться, что он сам побывал в заснеженной стране. Вот где холод – зима, снег, метель, жуткий мороз! А в благословенной Франции, куда вернулся гонец, хоть и стоит тот же декабрь, no куда более мягкий. Всего лишь немного планирующих снежных пушинок и порывы холодного ветра.

В той далекой России все не так, как во Франции, тем более в прелестном парижском предместье – старинном Версале. И России даже календарь другой. Вся Европа уже справила Рождество 25 декабря, а в России праздник еще только будет и вот смех! – тоже 25 декабря. Виданное ли дело, российский календарь отстает от Всемирного почти на две недели. Когда вся Европа справит 1 января 1876 года, в этой загадочной, непонятной России все еще будет прошлый 1875 год. Воистину – заледеневшая страна, застывшая в прошлом…