Барбара Картленд - Прелестные наездницы Страница 4

Слова Неда как кинжалом вонзились ей в сердце. Она чуть не закричала от боли, но затем, взглянув в его добрые старые глаза, поняла, что он думает о ней, о том, что у нее должны быть деньги на жизнь, хотя бы до тех пор, пока она не подыщет себе какую-нибудь работу.

– Пожалуй, я могла бы быть гувернанткой, – тихонько пробормотала Кандида, понимая в то же время, что почти невозможно получить место без рекомендаций.

Но что бы она ни решила делать, прежде всего надо было продать Пегаса. Невозможно было ездить по стране вместе с конем, и, кроме того, надо было обеспечить Неда. Она была убеждена, что это было неким священным бременем, возложенным на нее матерью.

– Он слишком дорог мне, мой милый Нед! – часто говорила мать. – Что бы мы без него делали? Он умеет абсолютно все.

Нед постоянно следил, чтобы в доме горели камины. Дрова для них он бесплатно собирал в близлежащих поместьях. И Нед же нередко приносил пойманного в силки зайца, когда в доме больше нечего было есть.

– А ты… ни в чьи владения не вторгался? – могла в ужасе спросить его миссис Уолкотт, зная, как сурово наказывалось браконьерство.

– Я ничего не нарушал, если вы это имеете в виду, мэм, – отвечал обычно Нед. – Если несчастное создание забрело на нашу землю, то, как говорится, сам виноват.

Иногда, случалось, «забредали» к ним фазаны, и не раз какой-нибудь пирог из птицы выручал их, когда с деньгами было особенно туго. И все это добывал Нед. Нельзя было позволить, чтобы он оказался в работном доме, единственном месте, остававшемся для человека его возраста.

– Я молода, – твердила себе Кандида. – Как-нибудь справлюсь.

Добравшись до Гончарного рынка, увидев лошадей, направлявшихся в сторону ярмарки, услышав шум и суету самой ярмарки. Кандида почувствовала себя так, будто вела свою любимую лошадь на живодерню.

Несколько повозок с сеном были поставлены так, что образовывали более-менее правильный круг, внутри которого демонстрировались некоторые лошади. Других же водили снаружи. Немало было простых, беспородных животных, которых вел какой-нибудь темноглазый цыган или разгуливавший с праздным видом деревенский парень с соломинкой в зубах.

Были также лошади с красивыми попонами, расчесанными хвостами, дощечками с кличками, и восседали на них конюхи какого-нибудь местного сквайра в ливреях или, возможно, сыновья торговцев в начищенных башмаках и шикарных панталонах.

Воздух был наполнен гамом бесчисленных голосов, перемежавшихся громкими взрывами хохота тех, кто уже успел посетить местный кабачок, и воплями бегавших вокруг детей, еще больше веселившихся от возбуждения взрослых, царившего вокруг, то и дело чуть не попадавших под копыта и вертевшихся у всех под ногами. На какое-то мгновение Кандида растерялась. Единственное, чего ей хотелось, это развернуться и поехать домой, но тут она вспомнила, что ее дом больше ей не принадлежит. Он уже перешел в чужие руки, и завтра она должна покинуть его со своими скудными пожитками. Она испытала немалое облегчение, увидев Неда, который ждал ее возле входа на площадку.

– А вот и вы, мисс Кандида, – сказал он, подходя к ней и беря Пегаса за уздечку. – А я уже начал беспокоиться, как бы с вами чего не случилось.

– Я не могла торопиться, Нед, – честно ответила Кандида.

– Понимаю, мисс, – отозвался он. – Ну, слезайте. Я видел одного джентльмена, который, возможно, заинтересуется тем, что мы ему можем предложить; он уже купил двух или трех первоклассных лошадей.

– Да, да, бери Пегаса, – сказала Кандида, соскальзывая на землю.

Она вытянула руку, коснулась коня, и он тотчас же повернул к ней голову и потерся носом об ее шею – жест, который она так хорошо знала. Сил терпеть у нее больше не оставалось.

– Уведи его, Нед, – сказала она, и голос ее задрожал. – Я не могу смотреть, как он уходит от меня.

Она смешалась с толпой, ослепленная навернувшимися на глаза слезами. Ей не хотелось ни видеть, ни слышать, что происходит; Кандида знала лишь одно: она потеряла все, что когда-либо по-настоящему любила. Сначала мать, затем отец, а сейчас – Пегас. Они были для нее целым миром, и вот теперь ничего не осталось – ничего, кроме пустоты и отчаяния. Она только чувствовала, что хочет умереть, чтобы положить конец своим страданиям.

Сколько простояла там, обтекаемая толпой, не видя, не слыша, не чувствуя ничего, кроме своего страдания, она не помнила. Очнулась она, лишь увидев перед собой Неда.

– Он хочет купить его, мисс Кандида. Вам лучше всего пойти туда и поговорить с ним. Я запросил семьдесят пять гиней, и он согласился. Но, думаю, он даст и больше, когда увидит вас.

– Семьдесят пять гиней, – проговорила Кандида.

– Этого мало за Пегаса, – сказал Нед, – я надеялся на сотню. Подите поговорите с этим джентльменом, мисс Кандида.

– Хорошо, я поговорю с ним.

Она вдруг почувствовала, что если уж ей и приходится продавать Пегаса, то получить за него она должна соответствующую цену. Она не позволит, чтобы его оскорбляли, покупая коня за такую ничтожную сумму, как семьдесят пять гиней. Нед верно заметил, что на всей ярмарке не было ни единой лошади, достойной хотя бы стоять рядом с Пегасом, – не было и не могло быть. Да и на целом свете такого животного, как Пегас, не сыщешь.

Не говоря больше ничего, она последовала за Недом сквозь толпу. В самом углу площади она увидела Пегаса, которого держал поз уздцы конюх. Рядом с ним стоял джентльмен, который, видимо, и хотел купить ее коня.

С первого же взгляда Кандида поняла, с кем имеет дело. Было очевидно, что этот человек из тех, кто привык иметь дело с лошадьми. Было в нем даже определенное сходство с лошадью: удлиненное морщинистое лицо, выдубленная ветрами кожа.

Покрой его пальто и брюк, а также опрятность начищенных ботинок подсказали Кандиде, что он постоянно ездит верхом, и ездит неплохо; за таким наездником, пожалуй, трудно угнаться даже гончим собакам. Он, безусловно, может отличить хорошую лошадь от плохой и никогда не ошибается.

– Вот владелица Пегаса, сэр, – донеслись до Кандиды слова Неда.

Она подняла глаза и увидела выражение крайнего удивления на лице мужчины.

– Меня зовут майор Хупер, мэм. Я хочу купить вашего коня.

– Купить, чтобы ездить самому? – спросила Кандида своим мягким голосом.

Видно было, что такого вопроса он от нее не ожидал.

– Я держу извозчичий двор, мэм, – ответил он. – Обслуживаю знать и солидных леди в городе. За вашим конем будут хорошо смотреть, мои конюхи знают свое дело.

– Значит, Пегас останется у вас? – спросила Кандида.

– Если только мне не предложат за него какую-нибудь уж совсем огромную сумму, – ответил майор Хупер. – В этом случае он перейдет в конюшни какого-нибудь герцога. Прекрасное животное. Обещаю вам, мэм, что его не унизят, развозя на нем почту или что-нибудь в этом роде.