Патриция Хортон - Королевская страсть Страница 4

Резко повернув лошадь в сторону и сдерживая гарцующее животное, Барбара взглянула на растрепанную краснолицую женщину, опорожнившую горшок. Женщина облокотилась на перила толстыми красными ручищами и неприязненно уставилась на Барбару. Солнце поблескивало в волосах девушки, окружая ее голову сияющим ореолом, щеки раскраснелись от усилий сдержать лошадь. Ее молодость и красота равно оскорбляли эту толстую тетку.

Барбара заметила ее злобный взгляд, но была слишком счастлива, слишком очарована Лондоном, чтобы позволить такой ерунде испортить ей настроение. Она тряхнула головой, улыбаясь, пожелала краснолицей толстухе доброго дня и, хлестнув лошадь, устремилась вслед за отчимом. В конце концов к лондонской вони можно привыкнуть. Атмосфера Лондона была словно заряжена энергией снующего по улицам народа. Барбара почувствовала, что общее волнение — это ее стихия.

Чарлз остановился и подождал, пока Барбара поровняется с ним.

— Держи на шпиль Святого Павла, наш дом на Ладгейт-Хилл, рядом с собором.

На подъеме лошади замедлили шаг. Барбара удивленно заметила нищенские лачуги, притулившиеся под боком особняков. Маленькие оборванцы прекратили свои незатейливые игры в пыли переулка и оценивающе разглядывали девушку. Она улыбнулась про себя. Скоро настанет день, и она появится в атласе и кружевах, вот тогда им будет на что поглазеть.

Дорога уже изрядно утомила Барбару, и, когда они наконец подъехали к своему лондонскому дому, она с заметным облегчением соскользнула с жесткого седла на руки молодого грума. Невольно отметив силу подхватившего ее юноши и взгляд, полный восхищения, она улыбнулась ему одной из своих самых пленительных улыбок, от которой — знала она — на ее левой щеке появляется ямочка. Затем оправила платье и побежала в дом, зовя мать, которая уехала неделей раньше, чтобы привести дом в порядок.

Мэри тихо вплыла в гостиную, выговорила дочери за то, что та кричит, как сорванец, и подставила мужу щеку для целомудренного поцелуя. Барбара внимательно смотрела на мать, но ей не удалось заметить даже намека на радость по поводу их приезда. Вздохнув, она позволила служанке показать ей ее спальню. Вдруг Барбара задумалась. Любила ли мать ее погибшего отца? Возможно, он день за днем пытался преодолеть равнодушие супруги и в конце концов уехал воевать за короля. Может быть, не столько от любви к славному Карлу I, сколько от отчаяния, от холодности жены. Барбара устыдилась своих мыслей. Конечно, отец воевал за короля, потому что был убежденным роялистом. С детства она с благоговением думала о своем бесстрашном отце и сама была роялисткой до кончиков ногтей. И вот она в Лондоне Кромвеля. Отец и король Карл мертвы, а законный наследник престола вынужден прозябать за морем, в изгнании.

Как ужасно покинуть Лондон, думала Барбара, знать, что тебе по праву принадлежит самый замечательный город мира и жить где-то на чужбине. Она была даже рада, что старинный дворянский род Вилльерсов все же не настолько близок к королевской фамилии, чтобы отправиться вслед за ним в изгнание. Ничто сейчас не могло испортить ей настроение, и, войдя за служанкой в спальню, она спокойно отметила привычную атмосферу бедности. Бросив мимолетный взгляд на старые покрывала и проплешины на ковре, она устремилась к окну.

Как шумно в Лондоне! В их поместье окна ее комнаты выходили в сад. Там тишину нарушало только гудение пчел, здесь же царили постоянный шум и суматоха. Она прижалась лицом к стеклу, взглянула горящими глазами на крыши домов. Барбара ощущала почти физическую жажду, точно Лондон был большим сочным апельсином. Ей хотелось завладеть им, взять в руки и высосать до капли всю его освежающую сладость.

Мэри вошла в комнату дочери, и Барбара с улыбкой обернулась к ней:

— Как я счастлива, что мы в Лондоне, мама!

Мэри едва заметно улыбнулась в ответ:

— Да, Лондон под стать твоей натуре, дочь моя. Он… точно заряжен. Я устаю от города, но нам пора было перебраться сюда. Надеюсь, твоя красота послужит на благо нашей семьи. Твой отчим считает, что ты можешь удачно выйти замуж. — Она умолкла и взмахнула рукой, точно хотела отогнать тревожные мысли. — Хотя одному Богу известно, что сейчас может считаться удачным, учитывая те обстоятельства, в которых мы оказались. Все наши друзья… Все старинные роды Англии… они так же бедны, как и мы.

В голове Барбары мелькнула отчаянная мысль, и она спросила:

— А вдруг король покинет свое изгнание, с триумфом войдет в Лондон и восстановит наши права?

Горькая усмешка заиграла на губах Мэри:

— А вдруг у рыб в Темзе вырастут крылья и они вылетят на берег?

Барбара не верила своим ушам.

— Мама! Ты говоришь совсем как пуритане. Неужели ты не веришь в восстановление монархии?

— Я устала, Барбара. Надо жить в реальном мире. А реальность в том, что Кромвель держит Англию в ежовых рукавицах… в том, что мы так бедны, — она в унынии окинула взглядом скудную обстановку спальни, — и в том, что я, в отличие от твоего отчима, совсем не уверена в том, что тебе удастся удачно выйти замуж и поправить наше положение.

Охваченная жалостью, Барбара подбежала к матери и чмокнула ее в щеку. Бедная мама! Она вдруг напомнила ей селянок, мимо которых они проезжали днем. Она погрязла в утомительной ежедневной рутине, и жизнь доставляет ей так мало радостей. В глубине души Барбара почувствовала легкий холодок — второй раз сегодня она представила себе мать обыкновенной женщиной, а не привычным непререкаемым авторитетом всей своей жизни. Ей стало страшно — словно солнце, скатившись с небес, оказалось вдруг слабым огоньком. Она поняла, что после ночи, проведенной с Филипом, стала по-другому воспринимать мать. Барбара порывисто обняла ее.

— Мы будем богаты, обещаю тебе. — Она почувствовала, что они с матерью словно поменялись ролями и она теперь старшая, она — мать, а мать — это ее ребенок.

Мэри осторожно высвободилась из объятий Барбары и поправила платье.

— Я пригласила к нам на ужин леди Гамильтон с дочерью. Она твоего возраста. Хорошо, если вы подружитесь. Приведи себя в порядок и спускайся к нам. Они вот-вот подъедут, да и твой отчим проголодался за дальнюю дорогу.

Весело напевая, Барбара торопливо переодевалась. Последнее время жизнь балует ее. Детство она провела в одиночестве, скучая по сверстницам-подружкам. С детьми прислуги и крестьянскими ребятами ей играть не разрешалось. А семьи окрестных дворян были бездетными. Ее одиночество нарушалось лишь случайными наездами кузенов Джорджа и Френсиса, но мальчики все же не могли заменить подругу. Ей хотелось понравиться Анне. Одинокое детство лишает человека легкости общения, ему труднее потом сходиться с людьми. Барбара так мечтала о подруге. Она отбросила все сомнения, ведь это волшебный Лондон и новая жизнь должна открыться перед нею. Дружба будет лишь одной из многих радостей, которые ей предстоит испытать.