Розмари Роджерс - Последняя и вечная любовь Страница 4

— О Боже! Вы уверены, что нет другого способа? Она страшно страдает, и, говоря по правде, не представляю, сколько смогу это выдержать! Если б я знал…

— Она достаточно сильна и справится с болезнью, а вам следует поесть и поспать. Она не умрет, это я вам обещаю.

— Только это? Какого дьявола?! Что вы имеете в виду? Предупреждаю вас, доктор: если с ней что-нибудь случится…

— Черт возьми, немедленно уходите отсюда! Если хотите, чтобы я сделал то, за что вы платите, выполняйте мои требования, сэр! Я уже лечил подобных больных и потому знаю, что в определенный период самое важное для пациента — это покой. Как только вы приближаетесь к ней, она начинает кричать!

Стив ушел из дома, и два дня о нем никто ничего не знал. К вечеру третьего дня он вернулся, обросший густой щетиной. Доктор Матеус встретил его с едва заметной улыбкой:

— Ей лучше. Конвульсии прекратились, и теперь она в состоянии принимать пищу. Думаю, впрочем, что до утра вам не стоит заходить к ней.

— Вы полагаете, что она все еще может впасть в истерику, увидев меня? — Стив Морган раздраженно поскреб свою щетину. Его усталое, осунувшееся лицо и налитые кровью глаза свидетельствовали о том, что он много пил и почти не спал.

Взглянув на него, доктор пожал плечами:

— Это ваша жена, и не мне решать ваши проблемы. Но как врач советую вам отдохнуть. Ссоры и сцены в такой момент…

— Вы правы. В такой момент мне будет очень трудно сдержаться! Спокойной ночи, доктор. Простите меня, завтра утром надеюсь предстать перед вами в более респектабельном виде.

Джинни испытывала ужасную слабость… Казалось, силы навсегда покинули ее. Она ощущала лишь удары своего сердца, все учащавшиеся от какого-то болезненного, пугающего предчувствия. Слышала ли она голоса или это только ее воображение?

Ее комната казалась пещерой в огромной горе над океаном. Чтобы выйти на берег, надо было спуститься вниз по галерее с деревянным полом, а оттуда — в сад.

Джинни посмотрела вниз, на узкий пляж под окнами своей комнаты. Пенистые океанские буруны разбивались о черные прибрежные скалы.

— Здесь есть прекрасная терраса, и, когда вам станет лучше, вы сможете сидеть там и наслаждаться солнцем и чистым морским воздухом, — сказала ей медсестра.

Но когда она почувствует себя лучше? Почему она так долго болеет? Что он сделал с ней? На запястьях Джинни все еще были видны синяки, напоминавшие о том, что ее привязывали к кровати. И все это делали по его приказанию, а он сидел рядом и целыми днями смотрел на ее мучения, его ничуть не трогали мольбы Джинни освободить ее.

— Дай же мне хоть что-нибудь, чтобы заглушить эту адскую боль! Я не в силах больше этого вынести! Я умру! Если ты решил убить меня, так сделай это скорее!

Джинни помнила, как ласково он погладил ее по голове и отвел волосы с ее лица, говоря что-то нежное и пытаясь в чем-то убедить ее, но она знала, что он только притворяется из-за доктора и медсестры. Почему она не помнит всего? Почему многое видится ей как в тумане?

Где она: на ранчо в Монтеррее или в частной лечебнице, которой ей в свое время угрожал Иван? Иван… Нет! О Боже, нет, она не в силах вспоминать об этом! Стив убил его, и это было ужасно. Но почему, почему?

Джинни ждала, предполагая, что Стив зайдет к ней.

Но Стив не зашел. Значит, не питает к ней никаких чувств. Сколько же дней он не появлялся? Может, нарочно откладывает встречу? Или размышляет, что делать с ней сейчас, когда она полностью в его власти? Ах, как это обременительно! Ведь любовница — это прихоть, развлечение, от нее легко избавиться, но вот жена…

Об этом они и говорили на следующий день, когда Стив пришел навестить Джинни и вынес ее на террасу.

Чисто выбритый, подтянутый, с узким синевато багровым шрамом от сабельного удара, который придавал ему весьма загадочный вид, Стив теперь особенно походил на пирата. Вел он себя отчужденно и вежливо.

Посадив ее на стул, он осведомился, удобно ли ей, но сам продолжал стоять, облокотившись на железные перила.

Его глаза, чуть прищуренные от утреннего солнца, синие, как океан на горизонте, казались бездонными, а их выражение — непостижимым. Джинни вдруг поняла, что не может ничего сказать ему. Но чего он сам-то от нее хочет?

Она больше не понимала Стива, да и понимала ли когда-нибудь? Он подавлял ее своим равнодушным взглядом, не выражавшим ни гнева, ни страсти, и бесцветным голосом. Джинни лишь бессознательно вздергивала подбородок, что придавало ей гордый вид.

— Я рад, что тебе лучше. Возможно, нам удастся поговорить сегодня.

— О чем? — мрачно спросила она. — Я уверена, что ты все уже решил. Разве я еще недостаточно наказана?

— Наказана?! — Его глаза сверкнули, но он сдержался и спокойно продолжал: — Надеюсь, теперь-то ты уже поняла, почему я привез тебя сюда?

— О да! Чтобы… чтобы мучить меня! Я знаю, на что ты способен в гневе!

— Тебя никто здесь не мучил, — тихо возразил он. — Ты почти превратилась в наркоманку. Это был единственный способ помочь тебе. Джинни, я видел, что происходит с людьми, неспособными избавиться от этой привычки. В опиумных притонах я видел живые скелеты. Они бегут из одного ада и попадают в другой. Лечение было болезненным, мне очень жаль, что тебе пришлось столько выстрадать, но зато теперь ты наконец выздоровела — так утверждает доктор.

— Ты должен был позволить мне умереть! Ведь это развязало бы тебе руки, не так ли?

— Ты все еще не в себе, Джинни.

— Значит, ты снова станешь лечить меня? Я навсегда останусь твоей пленницей или пока не утихнет скандал? Боже, если бы ты хоть раз сказал мне правду! Что теперь будет, Стив? Ты разведешься со мной, выждав время? Или отправишь меня в какое-нибудь тихое местечко, а сам забудешь….

— Я ничего не забыл, черт возьми! И никакого развода не будет! Ни при каких обстоятельствах! Через месяц мы вновь поженимся, обвенчаемся в церкви в присутствии твоего отца и пригласим на прием половину Сан-Франциско. Конечно, какое-то время все будут сплетничать о том, что вдова так скоро снова вышла замуж, и о том, что прежде ты была моей любовницей. Но это все же лучше, чем если бы тебя обвиняли в двоемужии, не правда ли, любовь моя? Но в конце концов интерес к этому угаснет и разговоры прекратятся.

Стив называл это «цивилизованным соглашением». И это он-то, которого едва ли можно было назвать цивилизованным человеком! Значит, чтобы предотвратить скандал, они разведутся и вновь поженятся, и ей предстоит несколько месяцев после свадьбы играть роль счастливой жены!

— Я дал слово графу Черникову, что отпущу тебя путешествовать в Европу на целый год. Вот тогда ты и сможешь подумать о разводе.