Лесли Лафой - Путь к сердцу Страница 4

Пренебрежительно усмехнувшись, Мадди ступила с крыльца на землю — из тени на солнечный свет. Первые за два года лучи, упавшие ей на плечи, повергли ее в смятение, и она была вынуждена поднять скованные руки, чтобы заслонить ими глаза.

Ведя лошадей на поводу, Ривлин шел чуть позади заключенной, внимательно наблюдая за ней. Башмаки были ей сильно велики, и потому она слегка волочила ноги. Попробуй она бежать — споткнется на первых же шагах, если не сбросит обувь и не припустит прочь босиком.

Как и во всех случаях, когда ему приходилось сопровождать заключенных, Ривлин старался сразу определить, какими возможностями в состоянии воспользоваться его подопечная, пока он не распрощается с ней. Она носила вылинявшие хлопчатобумажные брюки на несколько размеров больше, чем нужно, причем без пояса, которого заключенным не выдавали из опасения, как бы кто-нибудь из них не повесился. Брюки держались только благодаря плотно засунутой в них кофте, которая тоже была ей чересчур велика, и потому женщине пришлось закатать рукава, чтобы они доходили только до запястий. Роста она была выше среднего — как прикинул Ривлин, примерно пять футов шесть дюймов — и хорошо сложена. Преступница определенно не принадлежала к числу женщин-кошечек — он своими глазами видел, что у нее хватило сил расквасить физиономию тюремщику и спустить его с лестницы. Несмотря на свой пол, она держалась с той же уверенностью в себе, что и профессиональные бойцы.

Ривлин мысленно представил себе расстояние до Левенуэрта. По меньшей мере двенадцать дней нелегкой дороги, а может, и больше — в зависимости от того, какими физическими ресурсами и какой выдержкой обладает мисс Ратледж. Ему не стоит доводить ее до изнеможения — она должна быть в состоянии войти на собственных ногах в зал заседаний суда, когда он ее туда доставит. Господь всемилостивый, женщина-заключенная! Из всех заданий, с которыми ему приходилось справляться, это, несомненно, наиболее трудное, при том что обеспечение перевозки заключенных уже само по себе достаточно тяжелое дело.

Мадди вошла в помещение, занимаемое интендантом, впереди своего конвоира, даже не догадываясь, что шарканье ее башмаков по деревянному полу усугубило скверное настроение хозяина офиса. На какое-то мгновение она с явным облегчением расслабила плечи, но тотчас опомнилась, выпрямилась и огляделась.

Ривлин выразительно поднял брови, кинул поводья на коновязь и последовал за женщиной.

— Ба, чтоб мне провалиться! — растягивая слова, произнес знакомый голос. — Неужели это кэп Килпатрик?

Ривлин чуть не выругался. Надо же, сначала заключенная, а теперь еще придется иметь дело с одной из самых низких форм жизни, когда-либо облаченных военным министерством Соединенных Штатов в мундир.

— Много времени прошло, сэр. Когда оно было-то? Лет пять наверняка минуло с тех пор, как мы вместе служили в гарнизоне Левенуэрта.

— Примерно столько, Мэрфи, — сдержанно ответил Ривлин. — Но я здесь не за тем, чтобы предаваться воспоминаниям. Мы должны получить личные вещи Ратледж.

Если ты их не украл к этому времени все до последней.

Ривлин Килпатрик, повторила про себя Мадди. Капитан. Левенуэрт. Последние два факта о многом ей сказали. У Килпатрика военное прошлое, а его чин свидетельствует о том, что он либо получил его за заслуги, либо купил патент… Первое вероятнее. Судя по его внешности, возраст у него вполне достаточный, чтобы он успел принять участие в Гражданской войне между Севером и Югом. Раз он служит в Левенуэрте, значит, воевал на стороне северян. В голосе у него нет мягких южных интонаций, и ведет он себя не как южанин.

Мадди пригляделась к мужчинам. Мэрфи вел пальцем по столбцам гроссбуха, быстро переходя с одной страницы на другую и не обращая внимания на жесткий взгляд Килпатрика. Капитан явно терпеть не мог Мэрфи — даже слепой заметил бы это. Воздух в комнате почти звенел от напряжения.

— Слышал, что вы не захотели возвращаться на Восток, вот вас и подцепили на крючок, — не поднимая головы, проговорил Мэрфи. — Вы куда-то сопровождаете эту заключенную?

Мадди поспешно опустила глаза. Заключенным никто никогда ничего не сообщал — подчиняйся команде, двигайся, куда велят, а всякие «куда» и «почему» значения не имеют.

— Сопровождаю.

Мадди почувствовала сильнейшую досаду. Можно подумать, что Килпатрику приходится платить кому-то пять центов за каждое слово, которое он произносит.

— Вы вернете ее обратно?

— У меня приказ доставить ее в один конец. Что с ней будет в дальнейшем, меня не интересует.

Мадди передернуло. Она сама поставила крест на своей судьбе в ту секунду, когда нажала на спусковой крючок. Куда ее доставят и что с ней произойдет, уже не имеет значения.

Палец Мэрфи замер. Интендант произнес номер вслух и повернулся к ряду полок, стоящих позади него.

— Вот, все здесь, — сказал он, извлекая с полки потертую картонную коробку. Открыв ее, Мэрфи начал называть одну вещь за другой, выкладывая каждую на барьер перед собой: — Одна шляпа, одно пальто, одна пара мокасин и одна медицинская сумка. Все. — Он повернул гроссбух и обмакнул перо в чернильницу.

— Распишитесь в книге, Ратледж.

— Когда меня привезли сюда, у меня были карманные часы, — сказала Мадди. — Вы положили их в коробку, я это видела.

— Предавайтесь воспоминаниям где-нибудь в другом месте, — не слишком любезно ответил Мэрфи. — В книгу часы не занесены. Вашу подпись.

Итак, часы украдены. Карманные часы достопочтенного Уинтерса, единственная память о хорошем времени в ее жизни. У Мадди стеснило грудь, но она не могла допустить, чтобы мужчины увидели ее слезы, и, выдернув перо из руки Мэрфи, она написала: «Маделайн Мари Ратледж». Вот так: полная подпись с художественными завитушками. По совершенно необъяснимой причине Мадди не хотела, чтобы Мэрфи и Килпатрик посчитали ее неграмотной, но если кто-то из них и обратил внимание на ее способности, то никак не дал этого понять.

Килпатрик взял ее пальто и шляпу с прилавка, а Мэрфи захлопнул гроссбух и поставил локти на прилавок.

— Еще увидимся, кэп?

— Как знать.

Мадди перекинула через голову длинный кожаный ремень и пристроила сумку спереди на животе, потом взяла с прилавка мокасины и направилась к выходу. Усевшись на краю крыльца, она сбросила с ног тяжелые кожаные башмаки и отшвырнула их как можно дальше. Плевать ей на то, что подумает конвоир о ее пренебрежении к собственности, пожалованной ей штатом Канзас. Если ему хочется оказать почтение этим проклятым башмакам, пусть сам их подбирает и таскает с собой, как делала она целых два года. Мадди просто мечтала сунуть ноги в удобные мокасины, а не везти их, прижимая к груди, бог весть куда.