Лей Гринвуд - Джейк Страница 4

— Благодарю, но ваше одобрение не обязательно. А теперь, если вы соблаговолите назвать свое имя, я представлю вас мальчикам.

— Мне нет нужды представляться кучке мерзавцев, которых вряд ли увижу еще раз. Но, если вам станет легче, назову свое имя. Вам, должно быть, уже сообщили его, когда объясняли, как сюда добраться.

— Да, сообщили, но джентльмен всегда называет себя.

Он перестал жевать и окинул девушку негодующим взглядом.

— Один из этих разговор-за-чашкой-чая-и-вышивки-кружева? Интересно, какого черта вам здесь нужно? Для такой воспитанности здесь, должно быть, ад. Ну ладно, хоть вам это и совершенно ни к чему, меня зовут Джейк Максвелл. Мне принадлежит «Броукен Секл», вернее, то, что оставили проклятые хапуги-фермеры. Вы можете остаться на ночь, но рано утром должны убраться. Я не намерен дать повод этим ворам и ублюдкам еще раз ступить на мою землю.

Фонтанирующий проклятиями гнев пугал Изабель. Джейк поставил тарелку и встал.

— Думаю, мне лучше самому налить кофе. Вы, похоже, немного медлительны.

Изабель вздрогнула, смущенная.

— Простите. Я забыла.

Она не понимала, почему чувствует себя обязанной налить ему кофе и подать. Насколько девушка могла судить, Максвелл просто создан для того, чтобы быть ковбоем. Нрав у него в точности как у дикого быка.

— Осторожно, горячий, — она протянула кофе.

— Надеюсь. Это все, что о нем можно сказать. Джейк смотрел на кофе так, словно ждал, что из чашки выползет тарантул.

— Разве не принято попробовать кофе, прежде чем пренебрежительно отзываться о его вкусе?

— Не в том случае, когда он такой жидкий.

Изабель отметила, что это не помешало Максвеллу выпить кофе и протянуть чашку за новой порцией.

— Жажда, — все, что он счел нужным сказать. Она могла бы поклясться, что видит насмешку в его глазах.

— Будет лучше, если вы будете класть побольше кофе, — сказал Джейк, допив вторую чашку. — И не выбрасывайте гущу, пока не используете ее три-четыре раза.

— Я никогда не использую гущу даже второй раз! Тетя, скорее всего, вообще обошлась бы без кофе, чем сделала бы что-нибудь столь ужасное.

— В новой гуще нет никакой крепости. Максвелл поставил чашку на землю рядом с тарелкой.

— Ну, теперь, когда я знаю, что вы не удерете с моими бесценными сокровищами, я поехал.

— Вы ночуете не здесь?

— Я живу в лагере. Вы можете спать в хижине. Кровать невелика, но это лучше, чем земля.

— Благодарю, я буду спать в фургоне.

— Вы уверены? Стыдно, что кровать будет пустовать.

— Уверена.

Снова Изабель остро осознала его мускулистые предплечья, заросли волос на груди, ощущение едва сдерживаемой силы. Было не по себе от одной мысли о том, чтобы спать в кровати Джейка Максвелла. Одно дело разбить лагерь на его ранчо, и совсем другое — позволить своему телу коснуться тех же простыней, которых касалось его тело.

— Тогда пусть кто-нибудь из ребят спит в ней. Они могут разыграть кровать в карты.

— Не одобряю игру.

— Я тоже, но ведь жизнь — игра, разве нет? Если посмотреть на нее с такой точки зрения, то бросить карты за одну ночь в кровати покажется не таким уж страшным грехом.

Изабель не нашлась, что ответить. Джейк сел на лошадь и ускакал, не добавив больше ни слова.

Он едва успел скрыться в темноте, как Пит сказал:

— У меня есть карты, — его глаза взволнованно блестели. — Бросим по одной.

Остальные мальчики согласились.

— Они, наверное, крапленые, — засомневался Брет.

Не обращая на него внимания, Пит обратился к Изабель:

— Снимите нам.

— Я не умею. Моя тетя не позволяла держать в доме карты.

Пит недоверчиво уставился на нее.

Хоук не унизился до претензий на кровать, но остальные были взволнованы шансом. Выиграл Пит.

— Вы думаете, этот коротышка знает, что с ней делать? — спросил Брет. — Он, наверное, привык спать на полу.

— Завтра будет важный день, — Изабель не обратила внимания на Брета, надеясь, что Пит сделает то же самое. — Вы должны встать пораньше, умыться, вымыть голову и надеть чистую одежду. Нужно произвести хорошее впечатление на фермеров. Они станут вашей семьей.

— Вы хотите сказать, мы будем их рабами, — усмехнулся Брет.

— Ты должен следить за своим языком. Никто не хочет слышать, как его характер или добрые намерения критикуют с утра до вечера.

— Ни у кого нет добрых намерений по отношению к сироте-янки.

— Место твоего рождения не определяет характер, — возразила Изабель.

— Черта с два не определяет. Вы — южанка, леди с головы до ног. Этот ковбой, хозяин ранчо, такая же дрянь, как команчи, у которых он украл эту землю. И любой из этих парней скажет вам, что я всего лишь подонок-янки и никогда не стану никем другим.

Изабель не спорила с Бретом — это бессмысленно.

Позднее, устроившись в своей постели в фургоне, девушка поймала себя на мысли о Джейке Максвелле. Хотела бы она знать, как мог человек жить здесь в одиночку. Невозможно, чтобы он один присматривал за тысячами коров. Конечно, в лагере должны быть помощники, по крайней мере, жена и семья.

И все-таки Изабель была уверена — Джейк одинок. Просто чувствовала это. Она сама слишком долго была одинока, чтобы не заметить признаков — настороженность, бегающий взгляд, тоска, идущая от сознания, что никто не пожалеет, если вы вдруг исчезнете с лица земли.

Это чувствовалось и в мальчиках. Ужасно видеть такое в столь юных существах, но Изабель не думала, что для мужчины это легче.

По крайней мере, ей совсем нелегко.

Что-то в Джейке произвело на Изабель огромное впечатление. Конечно, он совсем не похож на ее жениха. Чарльз красив, очарователен, настоящий джентльмен. Однако из-за него никогда ее пульс не бился учащенно, тело не ощущало слабости, а разум не изменял.

Все еще оставалось ощущение присутствия Джейка. Изабель даже пыталась представить, что она почувствовала бы при прикосновении его сильных рук. Ей приходилось видеть силу, грубость, но никогда в таком сочетании. Рядом с Максвеллом ее жених казался мальчишкой.

В Джейке Максвелле ничего мальчишеского не было.

Глава 2

Седлая лошадь, Джейк проклинал самого себя. Весь долгий путь по низким холмам, поросшим можжевельником, виргинскими дубами и юккой, он ругался последними словами. Стук копыт по каменистой дороге досаждал, необходимость проезжать по глубоким каньонам, доходящим до Педерналес Ривер, или объезжать их, раздражала. Даже изобилие травы не радовало. Он едва замечал буйное цветение голубых, красных и желтых диких цветов.

Джейк возвращался на ранчо из-за Изабель Давенпорт! Одна мысль об этом приводила в ярость.