Барбара Картленд - Роман с призраком Страница 4

– Но ведь без меня Нэтти и Бетси вовсе не справятся с хозяйством, – рассудительно возразила Демелса. – А старик Якоб наверняка забудет приносить по утрам уголь для плиты и мыть полы. Он день ото дня все больше выживает из ума.

– Здесь тебе оставаться нельзя – и точка! – решительно заявил Джерард.

Его тон лучше всяких слов сказал Демелсе, какую репутацию имеет граф Треварнон в глазах ее брата.

– Он что, правда так порочен? – с любопытством спросила она.

Ей не было нужды пояснять, кого она имеет в виду.

– Когда дело касается женщин; это сущий дьявол, – резко ответил брат. – Я никогда не видел мужчины, который превзошел бы его в верховой езде, лучше разбирался бы в лошадях, стрелял, фехтовал или мог состязаться с ним в любом другом подобном занятии.

– Но ты и раньше рассказывал о нем. И я всегда считала его неподходящей компанией… для тебя, – тихо заметила Демелса.

– Какая там компания, – отмахнулся Джерард. – Я ему не ровня. Среди своих друзей он числит всего несколько человек. Правда, он со мной любезен, иногда даже приглашает на свои вечеринки, но не более того. Разумеется, граф вызывает у меня восхищение – кто бы им не восхищался. Он затмевает блеском всех других лондонских аристократов, исключая разве самого бога. Но по части женщин…

– А он никогда не был женат? – продолжала свои расспросы Демелса.

– Он и теперь женат.

– Я и понятия об этом не имела, – удивилась Демелса. – Ты ведь никогда не упоминал… леди Треварнон.

– Она – сумасшедшая. Заперта в желтом доме, где безвыходно находится уже двенадцатый год.

– Сумасшедшая! Какой ужас! Он достоин… сочувствия!

– Треварнон – сочувствия? – расхохотался Джерард. – Это с ним никак не вяжется! У него больше земель, чем у любого другого джентльмена в Британии, и он богат как Крез. Ходят слухи, что сам король в бытность регентом при сумасшедшем отце, Георге III, много раз одалживал у него деньги, и эти долги Треварнон никогда не получит назад.

– Но ведь у него жена – сумасшедшая, – возразила Демелса, у которой эта новость просто не укладывалась в голове.

– Похоже, это его не слишком беспокоит. Напротив, это весьма удобное обстоятельство для Треварнона. Граф может заводить романы направо и налево, но все его приятельницы с самого начала знают, что у них нет никаких шансов потащить его к алтарю.

– Но, может быть, он хотел бы жениться.

– Пока его жена жива, это исключено. И уверяю тебя, сам факт своего пребывания в этом ярме граф превратил для себя в удовольствие.

В смехе Джерарда послышалась горечь.

– Если Треварнон уходит, оставляя очередную женщину в слезах и с разбитым сердцем, ей некого винить, ведь с самого начала ей было известно, что он на ней никогда не женится.

– Это можно понять, – заметила Демелса.

– Ничего ты не понимаешь, – резко возразил брат. – Впрочем, это и неважно. Ты должна лишь принять во внимание, что я запрещаю тебе даже знакомиться с Треварноном и не допускаю никаких протестов на этот счет. Ты уедешь из дома сегодня же вечером, и не спорь больше со мной!

– Но куда же мне уйти? – спросила Демелса, очевидно, готовая подчиниться воле брата. – Без сопровождения я не могу отправиться к тете Элизабет в Нортумберленд, а если я возьму с собой Нэтти, то Бетси наверняка вообще откажется что-либо делать по дому.

– Господи, ты всегда из любого пустяка сделаешь проблему! – в сердцах вскричал Джерард.

– Вовсе нет, клянусь тебе, Джерард, я очень хочу тебе помочь. Но надо смотреть на вещи трезво. Ты не хуже меня знаешь, что весь этот дом держится на мне, что, когда ты приезжаешь, готовлю тебе я, я же слежу за постельным бельем, наведением порядка и чистотой.

– Так найми же кого-нибудь на время своего отсутствия! – раздраженно сказал брат. – Слава богу, на это у нас средства теперь есть.

– Кого же я найму? – воскликнула Демелса, теряя терпение. – Все женщины, от мала до велика, вплоть до последних неумех, и так уже наняты в услужение приезжими на скачки.

На это Джерард не мог ничего возразить.

– Более того, – продолжала Демелса, не на шутку разволновавшись. – Я не могу допустить, чтобы случайные люди хозяйничали в доме. Они могут испортить те немногие ценные вещи, которые у нас еще остались. Взять хотя бы мамины простыни с кружевами и наволочки, которые она так чудесно вышила.

Брат приготовился ей что-то возразить, но Демелса вдруг радостно хлопнула в ладоши и воскликнула:

– Я придумала! Я знаю, что мне делать! Я разрешила наши затруднения.

– Куда ты собралась? – живо заинтересовался брат.

– Мы забыли о комнате «священников»!

– Комнате «священников»? – эхом отозвался брат.

– Я буду спать там, – с воодушевлением продолжала Демелса. – Никто не узнает о моем пребывании в доме, а пока все будут на скачках, я стану прибираться и делать все необходимые приготовления к возвращению гостей.

Джерард смотрел на нее в задумчивости. Потом он медленно сказал:

– Мне не нравится твой план. Это слишком рискованно.

– Рискованно? – удивилась Демелса. – Чем?

Он не мог обосновать свои возражения, как будто впервые увидев сестру в совершенно новом свете.

Джерард настолько привык к ней, что ему никогда не бросалось в глаза, как она стала хороша, как отличается ее милый облик от привычного лондонского типа женской красоты.

Весь образ Демелсы был полон свежести, юности, почти детского очарования. От ее изящного овального личика с огромными глазами веяло неизъяснимой прелестью, как от едва раскрывшей свои лепестки маргаритки.

Фамильной особенностью Лэнгстонов были удивительного цвета глаза, в которых, когда свет падал на них под каким-то определенным углом, проблескивали фиолетовые искры.

Джерард полностью унаследовал семейные черты. Что касается Демелсы, то она удивительным образом сочетала отцовские удивительные глаза с пепельно-белокурыми волосами своей матери, отливавшими на солнце чистым серебром.

Это странное сочетание сразу приковывало к себе внимание и, вне всякого сомнения, могло заворожить любого мужчину, который встретился бы на пути Демелсы.

Сестра была на четыре года младше брата, но Джерард по-прежнему считал ее ребенком, что не мешало ему в то же время беззастенчиво пользоваться ее истинно материнской заботой.

Теперь он сказал себе, что обязан оберегать ее, особенно от такого типа, как Треварнон.

– Что ты на меня так смотришь? – спросила Демелса.

Джерард улыбнулся, что придало ему мальчишеское очарование. Несмотря на все его недостатки, он был добрый малый, и сестра, которую он так часто допекал своим мотовством и легкомыслием, любила его больше всех на свете. , – Я задумался о том, что, будь у тебя подходящие наряды, ты затмила бы в свете всех столичных дам. О тебе пошла бы молва по всем гостиным и клубам!