Жюльетта Бенцони - Исповедь рогоносца Страница 4

Но однажды утром, когда обе женщины, еще в неглиже, наслаждались деликатесами легкого завтрака, лакей объявил о том, что господин де Лозен просит разрешения войти. Тот скорее ворвался, явно чем-то взволнованный. Благородный дворянин, казалось, был вне себя. Он чуть не забыл поздороваться. Ему благоразумно подставили кресло, и он наконец, запыхавшись, рухнул на мягкое сиденье.

– Ах, боже мой, боже мой! Какой ужасный скандал! – воскликнул он, как только, отдышавшись, смог заговорить. – Ах, какой чудовищный скандал! Ах, Ваше Высочество!.. Ах, мадам!.. Эта бедная женщина наверняка умрет от всего произошедшего!

Сразу же встревожившись, дамы обменялись взглядами: неужели Монтеспан натворил-таки глупостей?

Ни Мадемуазель, ни госпоже Монтеспан никогда еще не доводилось видеть господина де Лозена в подобном состоянии. Даже учитывая его истинно гасконский темперамент, немыслимо было представить, чтобы он настолько вышел из ума. Прислушиваясь лишь к тайным велениям своего сердца, Мадемуазель мгновенно подала своему другу бокал испанского вина.

– Но успокойтесь же, Лозен! Честное слово, можно подумать, вы только что потеряли кого-то, дорогого вашему сердцу! О ком вы, в конце концов, говорите?

– Я говорю о мадам де Монтозье, вашей подруге, – вздохнул Лозен, обращаясь к госпоже де Монтеспан. – Вы не хуже меня знаете, что ее супруг, ко всеобщему удовольствию, только что назначен воспитателем дофина. Ну, и вчера вечером в его особняке в Рамбуйе собралась большая толпа: все хотели поздравить нашу Жюли с высоким назначением мужа. Вокруг Жюли были только дамы. И вдруг в гостиную, подобно пушечному ядру, ворвался Монтеспан, его не смогли удержать слуги…

Обе женщины вскрикнули от ужаса, и это прибавило сил рассказчику. Понизив голос, чтобы добиться наибольшего эффекта, Лозен добавил:

– Маркиз просто растолкал дам, чтобы освободить себе проход к Жюли, которая сидела в знаменитой Голубой комнате своей матери, и там… Там он устроил ей чудовищную сцену!

– Ох! – вздохнула Мадемуазель. – А в чем же суть дела?

– Он откуда-то, сам не понимаю, откуда и от кого, узнал, что во время нашего недавнего путешествия во Фландрию вместе с Их Величествами мадам де Монтозье… ну… ну, скажем… якобы обеспечивала королю возможность излить свои пылкие чувства госпоже де Монтеспан…

– Господи! Что за гнусная клевета! – воскликнула принцесса. – Бедняжка Жюли – сама добродетель!

– Вполне возможно! Но тем не менее вчера вечером ей было открыто заявлено, что она исполняла роль – да простит меня Ваше Высочество! – сводни… Все это происходило при целой толпе дам. Некоторые из них, конечно, были очень рады услышать подобные обвинения. Я только что от Жюли, заходил навестить, – на нее смотреть жалко. Все время плачет и повторяет, что, наверное, скоро умрет…

Терпение госпожи де Монтеспан подверглось слишком тяжелым испытаниям. Она резко поднялась с места.

– Сейчас же еду туда. Госпожа де Монтозье страдает только из-за того, что дружна со мной, и мне следует немедленно отправиться к ней.

– Я поеду с вами! – воскликнула Мадемуазель. – Прикажите запрягать, дорогая Атенаис. Вы тоже поедете, Лозен?

– Ей-богу… Пусть Ваше Высочество простит меня, но столь чудовищное зрелище дважды в день, это уж слишком! Я бы предпочел дождаться Вашего Высочества здесь, если получу на это разрешение…

Разрешение, конечно, было дано, и Лозен обосновался в гостиной. Дамы отправились дежурить у постели старой герцогини. Атенаис была очень встревожена. Она знала, что при дворе смех убивает вернее пули, и с тоской спрашивала себя, как воспримет король известие о скандале, учиненном Монтеспаном.

Король возмутился, пришел в бешенство, но… не осмелился ничего предпринять. Тем не менее, взволнованный слезами и опасениями своей любовницы, он принял весьма странное решение, поручив охранять прекрасную маркизу все той же госпоже Монтозье! Атенаис перебралась в особняк герцогини. Полиция получила приказ тайно наблюдать за жилищем нового воспитателя дофина.

Но особняк Рамбуйе все-таки превратился в подмостки, где разыгралась новая трагически-бурлескная сцена, во время которой мадам де Монтозье думала, что уж на этот-то раз она обязательно умрет от ужаса и стыда. Совсем потерявший голову Монтеспан разработал план на редкость странной мести. В течение нескольких дней он посещал парижские притоны с единственной целью, о которой кричал на всех перекрестках: подцепить там дурную болезнь, чтобы наградить ею сначала собственную жену, а затем – при ее посредстве – короля. Весь Париж хохотал над этим. Не смеялась только одна Атенаис.

И вот она, бледнея, слышит крики и шум борьбы в прихожей особняка Монтозье. Ужас ее дошел до предела, когда чуть позже она увидела, как на пороге внезапно возник ее муж в сбитом набок парике. Он размахивал тростью, с помощью которой только что пробил себе дорогу в толпе полицейских и лакеев.

– Наконец-то я добрался до вас! – закричал маркиз, заметив свою жену, прижавшуюся к госпоже де Монтозье, которой было сильно не по себе. – Гнусное создание! Шлюха! Гулящая девка!.. Дрожите сколько угодно. Сейчас вы получите наказание, которое вполне заслужили!

Поскольку женщины еще теснее сомкнули свои объятия, Монтеспан, наблюдавший за ними, усмехнулся.

– Ну и дивную же скульптуру вы изобразили! Так и хочется пройтись палкой по обеим, как я только что поступил с этими болванами в прихожей! Вы вполне стоите друг друга!

– Сударь, – слабым голосом запротестовала Жюли. – Мой возраст…

– Ваш возраст! Вы же не вспомнили о своем возрасте, когда подкладывали мою жену в постель к королю!

– Луи! – умоляла Атенаис. – Успокойтесь!..

– Успокоиться? Вы явно не понимаете, мадам, как себя чувствует обманутый муж! Сейчас я объясню вам, потому что пришел сюда отомстить! Ах, вы больше не хотите жить со мной? Ах, теперь я вызываю у вас отвращение? Отлично, мадам, тем не менее сейчас вам придется подчиниться моему желанию и показать себя покорной женой…

Определенно решив перейти от слов к делу, Монтеспан отбросил трость, подскочил к обнявшимся женщинам, вырвал свою жену из рук госпожи де Монтозье и уже хотел было повалить ее на кушетку… Но вопли насмерть перепуганных дам к тому времени стали такими пронзительными, что это заставило ворваться в дом целую толпу лакеев и дополнительные силы полицейских. У Монтеспана едва хватило времени на то, чтобы подобрать свою трость и вытащить шпагу. Понимая, что имеет дело с явно превосходящими силами противника, он счел благоразумным ретироваться и бежал со всех ног, оставив жену и старую госпожу де Монтозье в полуобморочном состоянии.