Барбара Картленд - Свет луны Страница 4

— Неделю!

— А еще лучше через две.

— Какая разница, неделя или две, пускай даже девятьсот две недели пройдет, — воскликнула Неома, — ты прекрасно знаешь, что не сможешь найти две тысячи фунтов!

— Я знаю это, — ответил брат, — поэтому слушай, что я скажу тебе, Неома.

— Извини, дорогой, но я очень расстроилась.

— И я, как видишь, не пляшу от радости! Чарльз тоже в отчаянии. Он и так в долгах и уже продал все, что можно было продать.

Неома знала, что это было чистой правдой, но от этого ничего не менялось. Сделав над собой усилие, она тихо спросила:

— Так что же ты надумал, дорогой, о каком плане ты говоришь?

— Мы с Чарльзом решили, — произнес Перегрин, — что должны каким-то образом украсть эту долговую расписку.

— Украсть? — вскрикнула Неома так громко, что ее голос эхом отозвался в другом конце комнаты.

— А теперь выслушай меня, — сказал Перегрин, — прежде чем впадешь в истерику. Я должен рассказать тебе о маркизе.

— Я… слушаю, — стараясь не плакать, прошептала Неома, сцепив руки.

— Это очень жестокий, безжалостный человек. Он никому не нравится, — начал Перегрин. — Хорошо известно, что маркиз получает удовольствие от азартных игр, и его совершенно не беспокоит, что чувствуют проигравшие, как они страдают.

Неома хотела сказать, что все это не является благовидным предлогом для кражи, но промолчала. Перегрин продолжил свой рассказ:

— Все говорят, что маркиз — самый непопулярный из всех членов Уайтса хотя бы потому, что он никогда никому доброго слова не сказал. Из-за его постоянного везения в картах значительное число людей потеряли свои состояния.

— Почему же он такой неприятный человек?

— Это не совсем точное определение, — ответил Перегрин. — Он никогда не повышает голоса, никогда не бывает грубым. Он лишь всегда высокомерен, и чувства других его совершенно не волнуют.

Перегрин с горечью усмехнулся:

— Этот человек знает себе цену. Он сказочно богат.

У него превосходные лошади, которые каждый раз выигрывают в классических скачках .

— Теперь понятно, где я слышала его имя! — произнесла Неома. — Когда вы с Чарльзом в детстве играли в «скачки», я помню, как ты говорил, что твои лошади обошли лошадей маркиза Роузита.

— Люди не любят маркиза за то, что он не знает поражения.

— Наверное, это просто зависть.

— А я не завидую ему, я его ненавижу. Неома ждала, что еще скажет брат.

— Он слишком опытный человек, чтобы не понимать, что Чарльз был тогда пьян. Я внимательно наблюдал за игрой и видел, что он нарочно подстрекает Чарльза, особенно в последний раз, все выше поднимая ставку.

— Неужели маркиз действительно понимал, что Чарльз пьян и не отвечает за свои поступки? — спросила Неома.

— Конечно, — ответил Перегрин. — Он же не глухой, чтобы не слышать, как я настаивал, чтобы Чарльз перестал играть.

— В таком случае ты прав, это подлый человек!

— Я знал, что ты все поймешь и поддержишь меня, — сказал Перегрин. — Ты должна нам помочь.

— Я… вам… помочь? — изумленно спросила Неома. — Чем же я могу помочь?

Сев на стул рядом с сестрой, Перегрин сказал:

— Я предвидел, что ты будешь шокирована планом кражи долговой расписки. Я так и сказал Чарльзу: «Неоме это не понравится».

— Конечно, мне это совершенно не нравится! — сказала Неома. — Этого нельзя делать. Как вообще можно что-либо украсть?

— Но я должен это сделать! Я должен вернуть свою долговую расписку. Другого пути у нас нет. Мы не способны заплатить такой долг, ты же знаешь! Это невозможно!

— Но когда маркиз обнаружит, что расписка пропала, разве он не станет подозревать вас?

— Даже если и станет, разве он сможет обвинить нас, его же гостей? В этот момент мы как раз и будем находиться у него в гостях, — ответил Перегрин.

Неома хотела сказать, что, если маркиз на самом деле такой плохой человек, он наверняка обвинит их, узнав о краже, и доведет дело до суда. Но она промолчала, а Перегрин сказал:

— Я тебе уже говорил, что маркиз пригласил нас посетить его особняк и мы согласились. Но должны приехать каждый со своей дамой. Чарльз решил эту проблему. Он может взять с собой Аврил.

— Кто такая эта Аврил?

— Одна артисточка, которой он увлекся. Она без памяти влюблена в Чарльза, поэтому сделает все, что он попросит. Однако мне, кроме тебя, взять некого.

Неома тяжело вздохнула, но Перегрин, не дав ей ничего сказать, продолжал:

— Я понимаю, что это не тот прием и не то место, куда тебе следовало бы идти. Но даже если бы у меня была подходящая для такого случая женщина, заплатить ей я все равно бы не смог.

— Заплатить ей? — удивилась Неома. — А зачем надо платить, чтобы кто-то поехал с тобой на прием?

Перегрин отвернулся от нее, и Неома почувствовала, что он не говорит всей правды. Через минуту он сказал:

— Нет нужды все объяснять тебе подробно. Ты просто обязана поехать со мной. Ты же такая умная, Неома! Возможно, придумаешь, как добыть долговую расписку, если у нас с Чарльзом ничего не получится.

— Если ты думаешь, что я стану участвовать в подобной краже, то очень ошибаешься, — заметила Неома. — Я ни на минуту не допускаю, что только так можно выйти из создавшегося положения.

— Ну, хорошо. Что же мы можем сделать? Мы с Чарльзом, просидев всю ночь, ничего другого не придумали.

Неома молчала. Она понимала, что единственным решением для них было заплатить долг, но это было невозможно. Ей вдруг представился злосчастный клочок бумаги с подписью Перегрина, который прямо у нее на глазах становился все больше и больше.

— А ты не задумывался, что маркиз… может поймать вас в момент кражи? — спросила она.

— Есть и другое решение, но я не думаю, что оно тебе понравится, — сказал Перегрин.

— Что же это?

— Мы могли бы найти покупателя для нашего поместья или отдать его маркизу в счет долга.

— Продать… наше поместье? — Неома была ошеломлена. Ее голос перешел в шепот.

— Да, однако я сомневаюсь, что в теперешнем виде оно может стоить две тысячи фунтов, — заметил Перегрин.

— Оно стоит этих денег! Оно стоит даже много больше, — возмутилась Неома.

— Сейчас я тебе кое-что скажу, — медленно произнес Перегрин. — Поклянись только, что будешь молчать.

— Обещаю.

— Когда мы решили поехать в Лондон, Чарльз попытался продать свой дом. Он подумал, что сможет тогда купить приличную квартиру или небольшой домик.

— И что же? — спросила Неома, заранее уже зная ответ.

— Он не нашел ни одного покупателя. Никто не хочет сейчас приобретать нерентабельную недвижимость, например, такую, как ветхие дома в деревне. Ты же прекрасно знаешь, что сейчас продается много разорившихся ферм.

Да, это было действительно так. Во время войны, когда Наполеон стремился к блокаде Англии, фермеры, поставлявшие продукты горожанам, всячески восхвалялись и считались людьми незаменимыми. Сейчас же они разорялись один за другим. Банки отказывали им в кредитах. Правительство игнорировало просьбы фермеров о помощи, тем более что с материка поставлялись более дешевые продукты, чем производили английские фермеры.

В поместье Неомы и Перегрина было две небольшие фермы, которыми управляли фермеры-арендаторы. Им приходилось нелегко, они едва сводили концы с концами, и единственными работниками были их собственные сыновья. Неома понимала, что продажа имения Стандишей, существовавшего на протяжении трех столетий, разбила бы ей сердце. Но она понимала также, что ради чести брата согласилась бы на продажу. Хотя вряд ли им, как и Чарльзу, удастся найти покупателя.

Перегрин внимательно наблюдал за сестрой, а затем сказал:

— Надеюсь, теперь ты убедилась в том, что, кроме кражи, другого выхода у нас Нет. Думаю, через неделю злосчастная расписка будет возвращена.

— Что ты действительно должен сделать, так это пойти к маркизу и рассказать ему всю правду, — строго произнесла Неома.

— И тем самым бросить Чарльза на произвол судьбы, заставив искать его две тысячи фунтов? — спросил Перегрин. — Он будет вынужден уйти из Уайтса, и сомневаюсь, чтобы кто-нибудь из его друзей потом разговаривал с ним.

На мгновение Перегрин замолчал, затем сердито добавил:

— Могу сказать тебе, Неома, только одно: пусть я стану вором или пойду на любое другое преступление, но не оставлю своего лучшего друга в беде.

— Нет, нет…дорогой… я все понимаю, — запротестовала она, — но я лишь подумала, что бы сказала мама… и как бы ужаснулся отец, узнав обо всем этом.

— Если бы наш отец распорядился деньгами более осмотрительно и выгодно вложил их, то сейчас мы не оказались бы в столь бедственном положении, — ответил Перегрин.

Уже не раз Неоме приходилось слышать подобное. Ей было неприятно, что Перегрин обвиняет отца, хотя она и допускала, что Стандиш-старший не разбирался в том, что касалось денежных вопросов. Он был очень добродушным человеком и слишком увлечен своими лошадьми и собаками, чтобы вникать в финансовые проблемы семьи. Но однажды и он понял, что от его небольшого состояния почти ничего не осталось и он фактически разорен.