Джоан Смит - Аромат розы Страница 40

Со стороны парка послышался стук копыт. На гребне холма появилась темная фигура всадника, которая быстро приближалась. Это был Уэйлин, спешивший ко мне на своем черном жеребце в сиянии лунного света. Надо иметь совершенно бесчувственное сердце, чтобы остаться равнодушной при виде такого романтического зрелища.

Я поспешила ему навстречу. Уэйлин соскочил с лошади, и я увидела, что вид у него был мрачный и озабоченный.

— Мне надо было договориться с вами попозже, — сказал он, с трудом переводя дыхание. — Еле отвязался от этого Борсини. Этот сентиментальный мужлан вздумал пойти в конюшню сказать спокойной ночи своей хромоногой кляче.

— Незачем было так спешить. Он опустился на каменную скамью немного отдышаться. Я села подле него и мечтательно сказала:

— Какой чудесный аромат, правда?

— Охотно вам верю, но мешает запах конюшни от моего пиджака.

Он демонстративно поднял руку и понюхал свой рукав. Это сразу разрушило мое романтическое настроение. И лунный свет, и аромат роз сразу куда-то подевались. Я спросила деловым тоном:

— Что вы думаете о Борсини и Стептоу? Какая тайна их связывает? Я все время думаю об этом, но так ни до чего и не додумалась.

— У меня нет доказательств, но я хочу поделиться с вами своими подозрениями. Полагаю, что именно Борсини играл роль Эндрю Джоунза, сына моей тетушки.

Его предположение было таким странным и неожиданным, что я рассерженно фыркнула:

— Почему вы говорите «играл роль сына»? Разве у поверенного нет документов, подтверждающих это?

— У него есть доказательства, что сын действительно существует, но там не говорится, что молодой человек, приезжавший в Линдфильд, был ее настоящим сыном.

— Если этим человеком был Борсини, он едва ли стал бы выдавать себя за итальянского графа. Помните? Эндрю Джоунза нашли в Ирландии. Он преподавал в школе для мальчиков.

— Преподавал рисование, — поправил Уэйлин и нахмурил лоб, как будто мог этим что-то доказать.

— В письме дяди Барри не сказано, что Джоунз был учителем рисования.

— Об этом говорится в другом письме. Вы ведь не все письма прочли. А я прочел все, и очень внимательно. Когда Борсини появился в Брайтоне? — И сам ответил на свой вопрос:

— Пять лет назад, вскоре после того, как ваш дядя приехал в Гернфильд. Кто познакомил вас с Борсини? Ваш дядя. Борсини мне это сам сказал. Выходит, что Макшейн был уже знаком с Борсини.

— Да, и дядя повел меня и мама на его выставку, но…

Он повелительно поднял руку:

— Зоуи! Я прекрасно знаю, что вы можете мне возразить, но я еще не закончил. Вот как, по-моему, было дело. Ваш дядя давно, еще когда жил в Ирландии, знал, что у Маргарет должен быть ребенок. Он сам проследил за тем, чтобы ребенка усыновили. Когда, через двадцать пять лет, он вернулся из Индии, то был практически нищим…

— У него было пять тысяч фунтов.

— Этого едва ли было достаточно, чтобы прилично обеспечить себя в старости… но достаточно, чтобы нанять Борсини на роль пропавшего сына и обобрать ее как липку.

— Это чудовищное обвинение! — правда, я тут же вспомнила хитрую ухмылку Стептоу и его слова о незаконных делишках дяди Барри и Джоунза. Стептоу догадался, что Борсини — это Джоунз, и ездил в Парэм, чтобы, пригрозив ему разоблачением, получить свой кусок пирога.

— Выслушайте меня до конца. Ваш дядя приехал в Англию и сразу граф Борсини появляется в Брайтоне. Ваш дядя ведет вас в его студию. А несколько месяцев спустя Борсини неожиданно переезжает со своей мастерской в Альдершот, который отнюдь не назовешь художественной Меккой Европы. Все устраивается так, чтобы Борсини мог регулярно бывать в Гернфильде, где они вместе с вашим дядей детально разрабатывают план действий. Леди Маргарет — пожилая, обеспеченная одинокая дама, которой очень хочется верить, что нашелся ее пропавший сын. Сомневаюсь, что она серьезно пыталась навести справки о прошлом Борсини.

Я слушала его, пораженная этой дикой историей. Но кое-что меня в ней все же заинтересовало.

— Вы не объяснили, как случилось, что английский незаконнорожденный превратился в благородного итальянца. Значит ли это, что настоящий граф Борсини тоже вовлечен в этот заговор?

— Графа Борсини не существует. Они взяли это имя с винной этикетки. Борсини — это вид ирландского самогона. У него внешность типичного черноволосого ирландца. Он знает пол дюжины итальянских слов и имитирует акцент, чтобы морочить голову дамам. Возможно, ваш дядя действительно наткнулся на него в какой-нибудь школе в Ирландии. Должен же он был откуда-нибудь приехать.

— Вы с ума сошли! Зачем Борсини выдавать себя за итальянца? В этом не было никакой необходимости.

— Они придумали это, чтобы отвлечь от себя подозрения. Кому придет в голову, что между итальянским графом, Макшейном и леди Маргарет есть какая-то связь? Борсини постоянно общался с вами и вашей мама. Вам и в голову не приходило искать сходство между ним и вашим дядей, потому что вы считали его иностранцем, художником и уж совсем не кузеном.

— Разумеется. Мы просто не смогли бы найти никакого сходства, как бы ни старались.

— У него темные волосы, как у Макшейна, и голубые глаза, как у Маргарет. Не знаю, догадывалась ли Маргарет о двойной жизни Борсини. Он говорит, что не был с ней знаком, и бесполезно доказывать обратное, он скажет, что это придумано нарочно, чтобы они с отцом имели возможность встречаться, не вызывая подозрений.

— Если мой дядя обобрал вашу тетушку и выманил у нее все деньги, почему же он тогда умер нищим? — спросила я.

— Можно только предположить, что он был плохим дельцом. Об этом говорит и его неудачная карьера в Индии. Полагаю, что все, в конце концов, попало в руки Борсини. Я не знаю всех деталей. У них мог быть общий сейф и все деньги достались оставшемуся в живых.

— Не трудно догадаться, кто должен был умереть первым. Мой дядя был старым человеком. Зачем ему было вымогать деньги у вашей тети, если он по-прежнему жил как нищий. Только для того, чтобы отдавать их чужому человеку? Если в вашей маловероятной истории и есть хоть капля истины (лично я этому не верю), тогда Борсини должен быть их настоящим сыном.

— Это вполне возможно. Я почти убедил себя в этом, пока в игру не вступил Стептоу. Вспомните, как сегодня вечером Борсини проявил подозрительное любопытство к вашей студии? Ему явно хотелось попасть в комнату вашего покойного дяди и что-то там поискать. Он не хотел, чтобы эта вещь попала нам в руки.

— И что это могло быть? Предсмертная исповедь моего дяди? — спросила я с саркастической улыбкой.

— Вряд ли. Скорее, какое-то письменное соглашение. Может быть, переписка, связанная с этим делом. Здесь можно строить сколько угодно предположений. Эта пропавшая вещь могла быть и ключом от сейфа. Поэтому понятно, почему она представляла ценность для Борсини и была бесполезна для Стептоу.