Лиза Клайпес - Обвенчанные утром Страница 40

Но потом каким-то образом её хихиканье перешло в рыдания. Кэтрин почувствовала, как её глаза снова оказались на мокром месте, и прикрыла лицо руками, чтобы успокоиться. Невозможно. Она знала, что выглядит как сумасшедшая, смеясь и плача одновременно. Потеря душевного равновесия была её самым жутким кошмаром.

— Извините, — задыхаясь, произнесла она, тряхнув головой и прикрывая глаза рукой. — Пожалуйста, уйдите. Оставьте меня. Пожалуйста.

Но руки Лео обвились вокруг её талии. Он крепко прижал её вздрагивающее тело к своей груди и не отпускал. Кэтрин почувствовала прикосновение его губ к своему уху. Он ощущала аромат его мыла для бритья — такой мужской, ободряюще знакомый запах. Кэтрин не осознавала, что продолжает приглушенно повторять: «Извините», — пока Лео не ответил тихим ласковым голосом:

— Да, вам следует просить прощения… но не из-за ваших слёз. А из-за того, что покинули меня, не сказав ни слова.

— Я ост-тавила письмо, — возразила Кэтрин.

— Та слезливая записка? Неужели вы полагали, что её будет достаточно, чтобы помешать мне броситься за вами вслед? Ш-ш, тише! Я здесь, и вы — в безопасности.

Кэтрин обнаружила, что изо всех сил пытается ещё теснее прижаться к Лео, укрыться в его объятиях.

Когда её плач перешёл во всхлипывания, она почувствовала, как Лео стянул с её плеч дорожный жакет. В изнеможении она обнаружила, что подчиняется ему, как послушный ребёнок, вытаскивая руки из рукавов. Она даже не запротестовала, когда Лео вынул из её волос гребни и шпильки. Кожа головы резко запульсировала, когда тугая прическа была, наконец, распущена. Лео снял с неё очки и, отложив их в сторону, достал носовой платок из кармана своего снятого ранее сюртука.

— Благодарю вас, — пробормотала Кэтрин, вытирая воспалённые глаза и нос квадратиком хлопчатобумажной ткани. И замерла с детской нерешительностью, стиснув платок в руке.

— Идите сюда, — Лео сел на большой стул перед очагом, увлекая девушку за собой.

— О нет, я не могу…. — начала Кэтрин, но он заставил её умолкнуть, усадив к себе на колени. Груда её юбок накрыла их обоих. Положив голову на плечо Лео, Кэтрин постепенно подстроила своё дыхание под размеренный ритм его лёгких. Его рука медленно перебирала её волосы. Прежде Кэтрин непременно уклонилась бы от мужского прикосновения, насколько безобидным бы оно не выглядело. Но в этой отделённой от всего остального мира комнате, казалось, ни один из них больше не был самим собой.

— Вам не следовало ехать следом за мной, — наконец удалось вымолвить Кэтрин.

— Всё семейство жаждало отправиться вслед за вами, — сказал Лео. — Кажется, что Хатауэи уже не могут жить без вашего облагораживающего влияния. Поэтому меня снарядили, чтобы привезти вас обратно.

От услышанного она едва опять не заплакала:

— Я не могу вернуться.

— Почему?

— Вам это известно. Лорд Латимер, должно быть, рассказал вам обо мне.

— Он рассказал мне совсем немного, — кончики пальцев Лео ласкали её шею. — Ваша бабка была хозяйкой публичного дома, верно? — его тон был спокойным и деловым, словно бабушка-владелица публичного дома вполне обычное явление.

Сглотнув, Кэтрин несчастно кивнула:

— Когда мою мать одолела болезнь, я переехала жить к бабке и тётке Алтее. Сначала мне было непонятно, чем занималась моя семья, но, в конце концов, я поняла, что означала работа на мою бабку. Алтея была уже в том возрасте, когда её популярность среди клиентов начала снижаться. И, как только мне исполнилось пятнадцать, они решили, что настал мой черёд. Алтея сказала, что мне ещё повезло, потому как ей пришлось начать заниматься этим с двенадцати лет. Я просила: не могла бы я стать учительницей или швеёй, или кем-то наподобие этого. Но она и моя бабка заявили, что мне никогда не удастся заработать достаточно денег, чтобы возместить им то, что они потратили на меня. Работа на них была единственным доходным занятием для меня. Я пыталась придумать, куда бы я могла уехать, чтобы жить самостоятельно. Но не находилось никакой должности, которую я могла бы получить без рекомендаций. Кроме работы на фабрике, но она была такой опасной, а жалованье — столь низким, что его даже не хватило бы на оплату жилья. Я умоляла бабку позволить мне отправиться к отцу, потому что верила, что он никогда бы не оставил меня там, будь известно об их планах. Но она сказала… — Кэтрин умолкла, вцепившись в рубашку Лео.

Лео освободил её пальцы и переплёл их со своими, так что их руки оказались соединены друг с другом наподобие застёжек браслета.

— Что она сказала, любимая?

— Что ему всё известно и что он всё одобрил, так как будет получать процент от тех денег, что я заработаю. Я не хотела в это верить, — у нее вырвался горестный вздох, — но он, должно быть, действительно знал, не так ли?

Лео молчал, большой палец его руки нежно потирал её ладонь. В ответе не было необходимости.

Кэтрин стиснула зубы, пытаясь сдержать горестную дрожь, и продолжила:

— Алтея устроила для нескольких джентльменов встречи со мной наедине, приказав мне быть с ними милой. Она сказала, что самое выгодное предложение сделал лорд Латимер, — Кэтрин поморщилась, уткнувшись в его рубашку. — Он был самым неприятным из всех. Он постоянно подмигивал и говорил, что у него для меня заготовлены пикантные сюрпризы.

Лео пробормотал себе под нос несколько отборных словечек. Прерывая её нерешительную паузу, он погладил Кэтрин по спине.

— Продолжайте.

— Но Алтея рассказала, чего мне следует ожидать, потому как считала, что я лучше преуспею, если буду знать. И те действия, что она описала, те вещи, которые, предполагалось, я буду…

Его рука замерла у неё на спине:

— От вас потребовали опробовать что-то из этого на деле?

Она покачала головой:

— Нет, всё это казалось таким ужасным.

Нотка сочувственного веселья согрела его голос:

— Конечно, казалось — для пятнадцатилетней-то девочки.

Подняв голову, Кэтрин взглянула в лицо Лео. Он был слишком красив себе на беду, да и ей тоже. И хотя сейчас она была без очков, тем не менее, отчетливо видела каждую умопомрачительную деталь его лица: пробивавшуюся тёмную щетину на выбритом подбородке, морщинки в уголках его глаз, бледные тончайшие линии на лице цвета розового дерева. И более всего неоднородную голубизну его глаз — чередование светлого и тёмного, солнечного света и сумеречных теней.

Лео терпеливо ждал, обнимая её так, словно для него не было ничего важнее этого на свете.

— Как вам удалось сбежать?

— Однажды утром, когда все в доме ещё спали, я порылась в письменном столе моей бабки. Я пыталась найти деньги. Я собиралась сбежать, чтобы найти где-нибудь жильё и подходящую работу. В столе не оказалось ни шиллинга. Но в одном из ящиков я нашла письмо, адресованное мне. Я никогда не видела его прежде.