Сара Ларк - Остров надежды Страница 40

— Нора! Ты что, не слышишь?

Зачарованная пестрым миром кингстонских доков, Нора не услышала, что Элиас обращался к ней. Она только сейчас заметила, что он разговаривает с одним из торговцев. Как того требовал долг, Нора послушно улыбнулась, когда муж представил ее этому торговцу, однако тут же забыла его имя. Намного интереснее для нее был мальчик, который следовал за ним. Она даже не представляла, что человеческая кожа может быть такой черной! И паренек совсем не казался вспотевшим и перегревшимся, как его хозяин. Его кожа была сухой и бархатно блестела на солнце. Нора слышала, как торговец, обратившись к нему, дал какое-то поручение, но, в общем шуме, не могла понять, что именно он ему сказал. Слуга, однако же, послушно поклонился и бегом побежал прочь из порта.

— Мистер Фрейзер оказал любезность известить лорда Холлистера о нашем прибытии, — сообщил Элиас Норе. — Холлистер — это мой товарищ по торговле, он пришлет нам карету, и мы проведем эту ночь в его городском доме.

Нора кивнула с чувством легкого разочарования. Она надеялась, что они тут же поедут прямо в Каскарилла Гардене. Конечно, ее привлекала возможность исследовать город Кингстон, но прежде всего она жаждала увидеть бухту их с Саймоном мечты. Плантация Элиаса должна была находиться вблизи моря. Нора едва могла дождаться того момента, когда пройдется по побережью и почувствует ногами тепло песка. Кажется, Каскарилла Гардене находилась не очень далеко — всего лишь в пяти милях к юго-востоку от Спаниш-Тауна и на таком же расстоянии от Кингстона. Между этими населенными пунктами должны существовать приемлемо расчищенные дороги, значит, можно будет добраться до владений Элиаса менее, чем за полдня. На лошади Нора доскакала бы туда за час, однако она, конечно, понимала, что после длительного путешествия на раскачивающемся корабле Аврору нельзя сразу же оседлать. Не говоря уже о том, что сказал бы по этому поводу Элиас! Он хотел всем продемонстрировать свою английскую леди, а для этого, без сомнения, лучше подходила открытая карета. Возможно, это также было причиной тому, что он хотел провести еще один день в городе.

Нора вздохнула. Она надеялась, что он не планирует сразу же устроить большой ужин — в конце концов, еще не все ее платья были выгружены с корабля. Ей даже стоит, наверное, попросить леди Холлистер дать ей взаймы зонтик от солнца, поскольку в этот день придется долго находиться под открытым небом. Ее собственный зонтик порвался во время шторма. Конечно, у нее было несколько других — зонтики от солнца носили, подбирая к одежде, — но они пока находились в дорожных сундуках в трюме корабля. Может быть, понадобится не один день, чтобы разгрузить все! Нора с нетерпением вздохнула. Она могла вынести недолгое пребывание здесь, но на следующий день в любом случае обязательно хотела попасть в Каскарилла Гардене!

Элиас рассмеялся, когда она выразила свои мысли вслух.

— Ну вот, ты не можешь дождаться того момента, когда увидишь свою новую родину! — насмешливо сказал он. — Очень хорошо, очень многообещающе! У моей первой жены слезы стояли в глазах, когда она с корабля смотрела на безлюдное побережье. Она вообще не хотела уезжать из города.

Впервые Фортнэм заговорил о своей умершей супруге, и Норе стало как-то не по себе, что ее так открыто сравнивают с предшественницей. Тем более что это было сказано так, будто речь шла об охотничьей лошади, которую проверяют на энтузиазм, с каким она будет преодолевать препятствия.

— Но не беспокойся, мы завтра поедем дальше: за разгрузкой корабля наблюдать мне не нужно. Однако я не хочу брать взаймы у Холлистера его телеги для перевозки грузов и ландо. Так что мы сегодня пошлем гонца в Каскариллу, а завтра повозки будут уже здесь. К тому времени лошадей с корабля уже снимут и они смогут следовать за нами.

Нора закусила губу.

— Я не думаю, — возразила она. — Мы же не будем все время ехать шагом, правда? А идти рысыо после двухмесячной абсолютной неподвижности на корабле...

Элиас пожал плечами.

— Как скажешь. Хорошо, что ты сразу сообразила. Я прикажу прислать двух негров, которые поведут их шагом.

Нора наморщила лоб.

— Поведут? Так много миль? Людям придется несколько часов шагать рядом с лошадьми по такой жаре! Нельзя ли их просто оставить у твоего друга в стойле до тех пор, пока мы в следующий раз не приедем в город? Такое ведь часто бывает, и я бы смогла поехать домой верхом на Авроре!

Элиас громогласно рассмеялся.

— Нора, поверь мне, для рабов это награда, если им позволят пару часов прогуляться рядом с такой лошадью, вместо того чтобы рубить сахарный тростник. И не думай, что я для дороги сюда выделю им карету! Все чернокожие хорошие бегуны, не беспокойся.

Нора посчитала это странным — ведь грузовая карета в любом случае сюда приедет, почему же нельзя людям дать возможность приехать в ней? Но затем она увидела кое-что, что взволновало ее гораздо сильнее и показалось намного более жестоким, чем принуждение наматывать мили по жаре.

Еще один корабль у причала открыл свои трюмы для разгрузки, и оттуда, пошатываясь, вышли люди. Нора в ужасе смотрела на полсотни негров, большинство из которых были молодыми мужчинами, но попадались и женщины, которые с трудом выходили на воздух, неловко двигаясь, поскольку были скованы цепями. Они щурились от яркого света. Неужели все время плавания их держали в трюме?

— Откуда их привезли? — почти беззвучно спросила Нора.

Элиас проследил за ее взглядом.

— Берег Слоновой Кости, Конго... Надо бы спросить капитана. Но лучше не смотри туда: когда их только привезли и выгружают, они представляют собой неприятное зрелище. — Он ухмыльнулся. — Ты сама говоришь, что твоя лошадь оцепенеет, если ей три месяца не давать двигаться. Не иначе обстоят дела и с ними.

Нора с ужасом посмотрела на Элиаса.

— Это... Это же нельзя сравнивать! Когда мы загоняем лошадей в тесную каморку — это же для их собственной защиты от морского волнения. Но тут... Это же люди... Элиас, нельзя же запихивать их в трюм, как... как...

— Это рабы, — абсолютно спокойно ответил ей муж. — И если шкипер загоняет их в трюм, так это для его же безопасности. Представь себе, что будет, если они поднимут бунт на корабле! Сорок молодых крепких парней!

Мужчины, без сомнения, были молодыми, но точно не выглядели крепкими после изнурительного плавания через океан. Нора видела усталость, безнадежность и стыд в их глазах — то же выражение, что застыло на лице Саймона после того, как у него отобрали дом и положение в обществе. Нора понимала их боль, и сочувствие в ней преодолело отчуждение, возникавшее из-за разницы в цвете кожи. Хоть черные, хоть белые — это были люди, такие же, как она, и они испытывали те же чувства, что и она!