Люси Эшфорд - Куртизанка и капитан Страница 40

— Вы имеете в виду ту угрозу, — прошептала Розали.

— Естественно. И это не просто угроза, миссис Роуленд. — Он резко помрачнел. — Некто пытался подкупить моих людей, чтобы они выдали вас и девочку.

— Они… — Еда встала у нее поперек горла.

— Именно. В криминальном мире Лондона объявлена негласная награда за вас. Обычное дело, все в высшей степени анонимно. Был пущен слух, что человеку, доставившему вас и вашего ребенка в определенное время и место, выплатят значительное вознаграждение, не задавая вопросов. — Алек замолчал, наблюдая, как она задрожала от ужаса. — Кстати, мне известно, — продолжал он, — что Кэти не ваша дочь.

На сей раз ей пришлось вцепиться в стол, чтобы не упасть. Внутренности словно связало узлом.

— Что заставило вас подумать, будто…

— Как я понял, что вы лжете? Во-первых, похоже, вы не имеете ни малейшего понятия, когда умер отец ребенка. Во-вторых, я заметил, когда бы Кэти вас ни увидела, она произносит: «Мама?» — но высматривает кого-то еще. В-третьих, ее не было с вами, когда вы впервые появились в Лондоне.

Розали потрясенно уставилась на капитана Стюарта.

— Все, довольно, довольно, — заметил он, решительным жестом отметая возможные возражения. — У меня нет права вас допрашивать, и думаю, вы присматриваете за Кэти из самых лучших побуждений. Теперь ваша очередь задавать вопросы, наверное, ваш репортерский ум так и кипит от любопытства. Вам хочется спросить: «Что значит родиться в богатой и знатной семье, Алек? И как, скажите на милость, вы оказались в столь плачевной ситуации?» Признайтесь, ведь так?

— Полагаю, вы уже ответили на вопросы, — сдержанно промолвила Розали. — Вы не поддерживаете отношений с отцом.

— В самом деле. И в любом случае среди английской аристократии принято передавать все состояние старшему сыну. — Он отпил еще вина.

— Я уверена, вы могли жениться…

— Жениться на богатой наследнице? О да, некогда я был помолвлен с дочерью герцога. Однако она влюбилась в мифического героического капитана. Боже, теперь девица, должно быть, счастлива, что разорвала со мной помолвку, видя, как я содержу жалкую школу фехтования в Спиталфилдзе, в полуразвалившейся лачуге вместе с брошенными бывшими солдатами, с которых ничего не получаю.

Напоминание о еще одной ее ошибке. Розали закусила губу.

— Но я уверена, — начала она, — у вас были и другие возможности! Вовсе нет необходимости вам… вам…

— Жить, как я живу? Вместе с представителями низших классов? — Его голос стал смертельно спокоен. — Не слишком ли вы спесивы, миссис Роуленд, для куртизанки и сплетницы из бульварной газетенки, а? Возможно, в вас заговорила кровь покойной французской матушки.

Он прервался, поскольку Розали внезапно резким движением положила нож и вилку на тарелку. Ее щеки заалели.

— Пожалуйста, не оскорбляйте мою мать. Можете говорить обо мне все, что заблагорассудится, но ее не трогайте!

Алек окинул ее быстрым взглядом. Черт побери, что за глупая затея привезти сюда эту миссис Роуленд. Идиотская с самого начала. Злясь на себя, он отодвинул стул и встал:

— Пойдемте. Я отвезу вас обратно. Пора уходить.

Розали вздернула подбородок:

— Замечательно. Но прежде всего я переоденусь. Не хочу носить это платье ни минутой более.

— Как пожелаете. — Алек быстро обошел стол, чтобы отодвинуть ее стул, и протянул руку, помогая подняться.

Однако ощущение внезапного тепла его руки на своей ладони настолько взволновало ее, что у Розали закружилась голова, она споткнулась о стол. Что еще хуже, проклятая косынка в очередной раз соскочила с положенного места, полностью открывая грудь. Быстро одернув ее, Розали заметила его презрительный взгляд. Он подумал, что она сделала это специально.

— Что же, миссис Роуленд, — протянул Алек, — сегодня вы играете в опасные игры.

Розали вспылила:

— Джентльмен, капитан Стюарт, отвернулся бы!

— Ох, неужели вы этого хотите, — мягко поинтересовался он. — Мне почему-то кажется, что все произошедшее — часть вашего плана.

Она попыталась обойти его с гордо поднятой головой. Алек встал у нее на пути.

— Пожалуйста, позвольте пройти. Я всего лишь хочу покинуть эту комнату и быстрее сменить это… одеяние. И вернуться к Кэти.

Он поймал ее за плечи, Розали почувствовала сквозь тонкую ткань платья его длинные теплые пальцы.

— В очень опасные игры, — едва слышно повторил Алек.

— А я уверена, — твердо ответили она, — что в игры играете здесь вы. И как? Понравилось представление?

— Даже очень. А вам?

В воздухе повисло внезапно возникшее напряжение.

— Алек, — начала Розали. Внутри все перевернулось, и она забыла, что хотела сказать. Она ощущала его теплые объятия, мускулистую грудь, прижавшуюся к ее мягким грудям. Видела его лицо, отражавшее эмоции, которым не осмеливалась придумать название.

«Борись с ним. Ты должна с ним бороться».

И все-таки его губы являли собой воплощенный соблазн. Мускулистое тело вызывающе возбуждало. Салли предупреждала ее, как держаться с мужчинами. «Помни, все они думают одним своим весьма существенным местом». Но Салли не сказала, как сложно противостоять собственным низменным инстинктам.

Он коснулся своими губами ее уст, и весь мир перевернулся.

В его поцелуе не было ничего нежного. Он и не собирался выказывать нежность. Его руки обвили ее талию, ближе прижимая к себе. Ее лицо оказалось обращенным к нему, глаза широко раскрылись и горели, губы припухли. Сомнением? Желанием? Он впивался в ее рот с первобытным голодом, мучившим его на протяжении многих часов. Проклятие многих дней.

Равно как и ее, если судить по тому, как се руки цеплялись за его шею, а худенькое тело вжималось в мускулистую плоть, и она сдалась на милость голодных губ и языка. Жар окутал его, когда ее руки обвились вокруг плеч. Алек скользнул ладонями по тонкому муслину платья, лаская изгибы бедер, проникая в средоточение опаляющего желания.

Боже, с его губ готовы были сорваться проклятия. Да, она разожгла в нем огонь. Его уверенные руки, поглаживавшие стройную шею, скользнули вниз, остановившись на мгновение на мягких полушариях груди, потом проникли под полупрозрачное кружево, лаская большим пальцем нежный коралловый бутон.

Розали ощутила, как напрягся и затвердел сосок, желание пронзило насквозь, достигая глубин, пробуждая лоно. Его чувственный широкий рот раздвинул ей губы, язык поглаживал ее язычок, даря чистое изысканное наслаждение. Его ладонь обхватила ее грудь, твердо, горячо, эротично. Алек глубже сомкнул объятия, и она растворилась в его поцелуе.