Кэт Мартин - Дерзкий вызов Страница 40

— Уже утро? — спросила она, слегка потянувшись и еще не замечая, что, кроме гладкой теплой кожи, ничто не отделяет их друг от друга.

— Нет, — улыбнувшись, сказал он. — Ты спала всего одну минуту. Я рад, что ты отдохнула и хорошо себя чувствуешь.

Дамиан наклонился и поцеловал розовый сосок, который тут же превратился в упругую почку. Прекрасные глаза удивленно расширились.

— Что ты так на меня смотришь? — сказал он. — Насколько я помню, это была твоя инициатива.

— Да, но…

Дамиан легонько прикусил нежный кончик и осторожно потянул к себе.

— Что «но»?

— Я не думала, что мы сможем так скоро все повторить.

— Не сможем, — сказал он со вздохом. — Нельзя. Тебе, вероятно, больно. Я не хочу тебя сейчас тревожить.

Александра закусила соблазнительную нижнюю губку и слегка сползла с подушки, ненароком коснувшись своей тонкой белой кожей его самого чувствительного места. Он вздрогнул.

— Что случилось? — спросила она, сдвигая брови.

— Вот что. — Он взял ее руку, приложил к тому самому месту и удержал там. Вопреки его ожиданиям она не убрала руки, и Дамиан с удивлением увидел, как тонкие пальцы забегали по коже, исследуя длину и ширину его могучей плоти. — Милая, прекрати. Я только что с таким трудом угомонился, а ты дразнишь меня.

Даже просто лежать рядом с ней и видеть ее обнаженной было выше его сил.

— Дамиан.

— Что, дорогая?

— Мне кажется, у меня все поджило.

Он едва не задохнулся от волнения и радости.

— Если мы опять начнем, боюсь, что мне уже никогда не остановиться.

— Мне тоже, — сказала она с лукавой улыбкой. Дамиан засмеялся:

— Боже мой! Ты просто прелесть!

Он привстал на локте и наградил ее страстным поцелуем. Потом начал трогать губами соски, пока ее не забила дрожь. Он не стал сразу входить в нее, как собирался. Вместо этого быстрым легким движением поместил руку во влажную складку между ее бедрами, чтобы подвести жену к пику наслаждения. Он скользил внутри, прислушиваясь к тихим стонам удовольствия. Затем погрузил в нее второй палец и продолжал водить ими по нежной гладкой плоти. Лишь отыскав плотный маленький бугорок, он резко ускорил движения.

Александра извивалась на простынях, произнося его имя, и просила, чтобы он сделал что-то еще. Однако он не остановился, пока не настал тот момент, когда ее тело резко напряглось и выгнулось от наслаждения. Ее глаза медленно прикрывались в такт набегавшим волнам удовольствия. От этого невероятного зрелища он уже был готов взорваться, но заставил себя сдержаться. И все равно его хватило ненадолго. Он погрузился в нее жестко и глубоко. Ее последние судорожные движения слились с его первыми рывками.

Это был верх блаженства. Своей неистовой страстью он вознес ее к вершинам экстаза. Когда такой же момент настал для него самого, он дал ей свободу и, расслабленный, расположился рядом. Какое-то время они спали, а с первыми лучами солнца он опять доставил ей наслаждение.

Лежа рядом со спящим мужем, Александра предавалась приятным размышлениям. Никогда еще она не испытывала подобного. Теперь она стала женщиной. Женщиной, принадлежащей Дамиану, его женой, графиней Фэлон. От сознания всего этого она чувствовала себя безмерно счастливой.

Весь день Дамиан был в делах: то занимался с управляющими, то в кабинете просматривал толстые бухгалтерские книги. В перерывах он не забывал уделять внимание и ей. В этот день граф впервые сам показал жене замок. Осматривать усадьбу в сопровождении мужа было необыкновенно приятно.

Дамиан знал свои корни по рассказам отца и сейчас с гордостью объяснял ей историю возникновения замка. Башенная часть, по его словам, была сооружена еще в эпоху Вильгельма Завоевателя.

— Все это принадлежало нашему роду с начала пятнадцатого века, — сказал он. — Один из моих родственников участвовал в битвах вместе с Генрихом Пятым. — Дамиан повел ее по винтовой лестнице к старой башне, окна которой глядели на море. — Этот замок он получил в качестве награды за выдающиеся военные заслуги. — Граф с воодушевлением кивнул в сторону навесной бойницы с клиновидными прорезями внизу, для обороны на случай осады, и довольно улыбнулся.

— А мне мало что известно о родственниках, — сказала Александра. — Я знаю только, что брата назвали в честь кого-то из них, живших в двенадцатом или тринадцатом веке. Его звали Рейнер Аугустус. Кроме этого, я ничего о нем не слышала. Жаль, что не удалось расспросить папу, пока он был жив.

— Мой отец тоже пожил мало, — сказал Дамиан. — Он был для меня очень близким человеком. Жаль, что умер так рано.

Александра хорошо понимала его чувства. Когда не стало ее отца, ей было всего тринадцать. Через несколько месяцев она потеряла старшего брата, Криса. До сих пор ей не хватало их обоих.

— Мой отец был очень мягким человеком, — сказала она. — Братья совсем на него не похожи.

Жалко, что ты не застал его живым. Мне бы хотелось, чтобы вы познакомились.

— Я бы тоже этого хотел, — сказал Дамиан с ласковой улыбкой.

Во второй половине дня он неожиданно признался ей в одном из своих увлечений.

В удаленной части замка, возле крепостной стены находился птичник, где Дамиан держал редких птиц.

Александра с немым почтением осматривала одну клеть задругой, пораженная буйством красок, разнообразием форм и размеров.

— Они великолепны, — с изумлением повторяла она, переводя взгляд с одной птицы с ярким оперением на другую. — Никогда не подумала бы, что тебя могут интересовать подобные вещи.

Он улыбнулся.

— Интересно, ты и дальше будешь так же удивляться? Что ты скажешь, если узнаешь, что я люблю поэзию? Или что мне доставляет удовольствие хорошая живопись?

— Пожалуй… снова удивлюсь, — сказала она, чувствуя, как по телу проходит тепло. — Но это меня радует. — Несколько секунд она пристальнее смотрела на него, сознавая, что ее муж далеко не ординарный человек. Видимо, ей предстояло еще многое о нем узнать. С этими мыслями она вновь повернулась к птицам. — А тех я узнала. — Александра показала на большой загон с полом из серого камня, усыпанным зернами. — Это фазаны. Я помню, таких птиц одно время привозили из Китая. А остальных я не знаю.

Они обошли птичник, останавливаясь перед каждой клеткой. Дамиан с любовью рассказывал о своих прекрасных птицах, показывал их кормушки и поилки. Птицы подлетали к нему, ворковали и гулили, словно общались с давним другом.

— Вон тот белый, с хохолком из длинных пушистых перьев — какаду, — пояснил он. — А там его сородичи, красные и зеленые. — Потом Дамиан показал на приземистую черную птицу с оранжево-красным оперением и огромным крючковатым клювом. — Это тукан. Он привезен из Южной Америки. Те маленькие птички — ткачи. Их родина — Африка.