Линда Ховард - Огненное прикосновение Страница 40

Она вздрогнула, и Рейф сказал:

– Хватит. Теперь пошли обратно, все равно уже темнеет

Они окунулись в сравнительно теплый воздух хижины, но прошло некоторое время, пока ее глаза привыкли к полумраку. Теперь Энни чувствовала себя более проснувшейся, исчезла паутина, окутывавшая ее мозг. Она заварила свежий кофе, и, когда он был готов, они поели рагу, радуясь новому блюду в меню.

Неприятной стороной их плена, решила Энни, было их вынужденное безделье. Первые несколько дней она трудилась до изнеможения и почти сразу же после захода солнца была готова уснуть. Но сейчас, проведя почти весь день в постели, она не чувствовала усталости. Дома она бы занялась травами, сушила бы одни, смешивала другие. Или читала, или написала бы письмо старым друзьям в Филадельфии. Книг здесь не было. Ей не надо было ни шить, ни убирать. Учитывая ту работу, которую Рейф проделал за последние два дня, Энни больше не могла притворяться, что ему нужна ее медицинская помощь. Очень странное возникало ощущение, когда нечего делать, и она высказала это вслух.

Рейф знал, насколько быстро некоторых людей может охватить нервное возбуждение в замкнутом пространстве, и, хотя он бы с радостью снова уложил ее в постель, понимал, что даже при обильном использовании скользкого ильмового бальзама ей будет слишком больно, если они будут заниматься любовью так долго, как ему бы хотелось.

– У меня в седельной сумке есть колода карт, – предложил он. – Ты умеешь играть в покер?

– Нет, конечно, – автоматически ответила Энни, но Рейф заметил огонек интереса, быстро промелькнувший в ее карих глазах. – А ты действительно хочешь меня научить?

– Почему бы и нет?

– Ну, многие мужчины не стали бы.

– Я не такой, как многие. – Он попытался вспомнить, выло ли в прошлом время, когда его могла шокировать леди, играющая в покер, но не мог припомнить те дни. Тот пепел слишком давно остыл.

Карты в его колоде оказались потрепанными, покрытыми пятнами. Энни смотрела на них так, будто они были символом чего-то опасного и запретного. Рейф положил седла перед очагом, чтобы им было на что облокотиться, – это удобнее, чем сидеть, по-портновски скрестив ноги, – и объяснил ей названия карт. Она быстро усвоила суть, хотя у нее не хватало опыта, чтобы подсчитать прикуп при взятке. Он переключился на «блэкджек», которая лучше подходит для игры вдвоем, и эта игра увлекла ее настолько, что они провели за ней часа два.

Наконец игра надоела, и Рейф предложил ложиться спать. Его позабавил быстрый тревожный взгляд, который она на него бросила.

– Все в порядке, – сказал он. – Я знаю, что тебе больно, – мы подождем до завтра.

Энни вспыхнула, и он удивился, что она все еще способна краснеть.

Рейф дал ей надеть в постель свою рубаху не потому, что не хотел, чтобы она спала голой, – как раз этого он хотел, – а потому, что она удобнее ее блузки с высоким воротом. С застенчивой нежностью Энни скользнула под одеяло в его объятия, и он вздохнул с сожалением.

Ни ей, ни ему спать не хотелось, но он был удовлетворен – почти! – даже тем, что просто лежит с ней рядом. Он взял ее за руку и поднес пальцы к губам. От их жара губы начало пощипывать.

Энни поудобнее устроила голову на его плече. Как бы ей хотелось продолжать жить только в этом мгновении, но, к несчастью, это невозможно. Хоть она и любила Рейфа, но не могла забыть, что у них нет совместного будущего, что, вероятно, у него вообще нет никакого будущего. Ее сердце болезненно сжалось при мысли о пуле, которая уничтожит горячую жизненную силу этого мощного тела, о том, что он будет лежать холодный и неподвижный, навсегда уйдет от нее.

– Тот человек, которого, как они думают, ты убил, – нерешительно начала она, зная, что ему не понравится, что она об этом заговорила. – Ты знаешь, кто это сделал?

На какую-то долю секунды Рейф замер, потом снова прикоснулся губами к ее пальцам.

– Да.

– Ты никак не можешь доказать этого?

Он пытался тогда, когда был так зол, что хотел заставить их всех заплатить, и чуть не лишился жизни, а в результате понял только, что все доказательства указывают на него Он знал, кто убил Тенча, по крайней мере, кто организовал убийство, но не было никакого способа доказать, что не его палец нажал на спусковой крючок. Однако Рейф ничего этого ей не сказал, просто мягко ответил «нет» и прижал ее руку к лицу.

– Я не могу смириться с этим, – произнесла Энни тихим, яростным голосом. – Должен быть какой-то выход. Что произошло? Расскажи мне.

– Нет, – снова сказал он. – Чем меньше ты будешь знать, тем безопаснее для тебя. Они гонятся за мной не из-за того, что я сделал, детка. Они гонятся за мной из-за того, что мне известно, и убьют любого, если подумают, что я ему все рассказал. – Это была одна из причин, по которой он, в конце концов, оставил попытки оправдаться. После того как двое людей, которые пытались ему помочь, были найдены мертвыми, Рейф перестал пытаться. Единственными людьми, которые, вероятно, поверили бы ему, были его друзья, а он не мог позволить убивать друзей. Кроме того, какое это, черт возьми, имело значение? Его иллюзии развеялись, но другие имели право на свои иллюзии: иногда они служили единственным утешением.

– Но почему это так опасно? – настаивала Энни, при

– поднимая голову с его плеча. Потому. Я не стану рисковать твоей жизнью, рассказывая тебе.

– Тогда тебе следовало подумать об этом до того, как ты затащил меня сюда. Если кто-то узнает, разве он не подумает, что ты мне рассказал?

– Никто в городе не видел меня у твоего дома, – заверил ее Рейф.

Она попыталась подойти по-другому.

– Кто-то охотится за тобой, да? Я хочу сказать – прямо сейчас.

– Один охотник за наградой по имени Трэйгерн. Других тоже хватает, но Трэйгерн беспокоит меня сейчас больше всех.

– Он сможет выследить тебя до Серебряной Горы?

– Думаю, он уже это сделал, но я там перековал лошадь и он никак не сможет снова выйти на след..

– Он знает, что ты ранен?

– Наверное. Это он начинил меня свинцом.

– Тогда ему может прийти в голову проверить, нет ли в городе врача.

– Возможно, потому что я в него тоже всадил пулю. Но, насколько ему известно, я не так уж серьезно ранен, ипрошло уже десять дней с тех пор, как он в меня стрелял, так что он, вероятно, предполагает, что я уже здоров. – Рейф снова поднес ее руку к губам. – А судя по твоим рассказам, ты часто уезжаешь, чтобы навестить больных, поэтому никто не увидит ничего необычного в том, что тебя нет.

Несомненно, это было достаточно правдоподобно. Энни и сама думала о том же. Заметив в его логике изъян, она улыбнулась.

– Если никто не узнает, что я была с тобой, тогда почему опасно мне все рассказать? Я-то уж наверняка не буду бегать по Серебряной Горе и болтать об этом.