Лавирль Спенсер - Колибри Страница 40

– Раз вы становитесь таким неугомонным, то, наверно, выздоравливаете.

– Я не привык так долго быть без движения.

– А к чему вы привыкли? – Она не была уверена, что желает слышать какие-либо убогие подробности о жизни грабителя, но ей было все же страшно любопытно. Он между тем гадал, поверит ли она ему, если он расскажет правду.

– Я не привык к таким местам, как это, поверьте мне, и не привык проводить время с такими женщинами, как вы. Я много путешествую.

– Да, я так и предполагала, учитывая ваше занятие. Это не надоедает?

– Иногда, но я должен это делать, и поэтому делаю.

Она посмотрела ему прямо в глаза – Мисс Задавака раздает свои нравоучения.

– Нельзя так жить. Почему вы не бросите это занятие и не займетесь чем-нибудь полезным?

– Верите или нет, но быть фотографом – это не так уж бесполезно.

– О, да будет вам, неужели вы думаете, я поверила вашей истории о камере, которую вы оставили на поезде?

– Нет, я думаю, такая женщина, как вы, в это не поверит.

– Ив чем же заключается ваша работа фотографом? – спросила она, давая ему понять, что такая легенда притянута за уши.

– В строительстве железных дорог, – ответил он с полуулыбкой на лице. – В увековечивании истории в момент ее творения, – продекламировал он, драматически подняв руки. – В схватывании нашей земли двумя железными рельсами, в сохранении ее для наших потомков.

Но потом он опустил руки и оставил свой драматизм, погрузившись в самосозерцание.

– Знаете, то, что происходит сейчас, никогда не повторится точно так же. Это надо видеть, Эбби.

Он вздохнул, переплел пальцы рук за головой и принялся изучать потолок. И на какое-то мгновение мисс Абигейл почти поверила ему, настолько искренне он говорил.

– Я уверена, вы хотели бы, чтобы я вам поверила, мистер Камерон.

– Вам что, больно называть меня Джесси? Это было бы гораздо приятнее во время таких разговоров.

– Я думала, что дала вам понять, что живу по правилам благопристойности.

– Здесь нет никого, кроме нас с вами. Я никому не расскажу, – озорно подразнил он ее.

– Нет, не расскажете, потому что я не собираюсь называть вас Джесси... никогда. Теперь давайте сменим тему, и вы расскажете мне о вашем занятии, попытайтесь убедить меня, что вы не грабитель поездов.

Он рассмеялся и потом сказал:

– Хорошо. Я работаю на железную дорогу, фотографируя каждую фазу ее строительства, так как я и сказал. У меня свободный проезд, пока я работаю на них, и я езжу до конечных станций, чтобы сделать там свои фотографии. Большую часть времени провожу в лагерях строителей или в поездах. Вот, вроде, и все.

– Кроме одного: зачем вы, имея приличную работу, решили украсть у тех, кто вас кормит?

– Это ошибка, Эбби.

– Мисс Абигейл, – поправила она.

– Ладно, мисс Абигейл. Вы когда-нибудь видели лагерь железнодорожников?

– Вряд ли.

– Не видели. Разумеется, это совсем не похоже на дом Абигейл Маккензи, это я могу сказать со всей ответственностью. Это дикое место посреди неизведанных земель, и люди, которые работают там, вовсе не похожи на пассажира, что жил у вас в гостиной.

– Значит, они похожи на вас? – Мисс Абигейл не смогла удержаться от того, чтобы не съязвить.

Джесси опять рассмеялся, позволив ей думать о чем угодно.

– Я просто образец благородных манер по сравнению с землекопами, которые строят железную дорогу. Их жизнь груба, а речь еще грубее, и любой, кто попадется на их пути, может получить пулю в лоб. Законов у них нет. Они утрясают свои споры с помощью револьверов и кулаков, а иногда даже с помощью молотков – используют все, что подвернется. На конечных станциях железной дороги нет не только законов, там нет и городов. Ни домов, ни складов, ни церквей, ни станций – другими словами – никакого крова. Человеку в таких диких условиях не выжить без револьвера. В горах водятся рыси, в прериях – волки, и все, что там размножается, точит друг на друга зубы. Они все приходят к воде, а там обычно возводятся мосты и эстакады. В это время суток все животные идут на водопой.

– Что вы имеете в виду, мистер Камерон?

– А то, что револьвер мне нужен как и любому умному человеку, который хочет приручить Запад и увидеть его прирученным еще при жизни. Я не отрицаю, что имел при себе револьвер в поезде. Я отрицаю, что использовал его для того, чтобы грабить.

– Вы забыли, что вас поймали на месте преступления.

– А что я делал? Я всего лишь вытащил его, чтобы почистить, но не успел его разрядить, как какая-то нервная старушонка завопила, и вот я лежу простреленный на полу, а в следующий момент уже у вас. Это все, что я помню.

– Красивая история. Вы могли бы стать хорошим актером, мистер Камерон.

– Мне не надо быть хорошим актером – я хороший фотограф. Когда я получу обратно мои пластинки, вы это увидите.

– Вы уверены?

– Уверен. Давайте подождем и увидим, что так и будет.

– О, я-то могу подождать, но сомневаюсь, что вообще что-то увижу.

– Вы из тех женщин, которых трудно убедить.

– Я из тех женщин, которые умеют увидеть правду, когда она у них перед глазами.

– Как раз это я и делаю, как фотограф. Умею видеть правду и навсегда ее запечатлевать.

– Правду?

Джесси подумал мгновение и потом наклонил голову, словно изучая мисс Абигейл.

– Ну хорошо, возьмем к примеру прошлый вечер. Вы были очаровательны, когда сидели здесь на кресле-качалке и смеялись. Свет падал на вас как раз под нужным углом, он убрал с вашего лица напускную строгость и сделал его таким, какое оно есть. Если хотите, можете называть его простым. Если бы у меня была камера, я мог бы в тот краткий миг запечатлеть вас такой, какая вы есть на самом деле, а не такой, какой вы притворяетесь. Вы бы увидели, какая вы обманщица.

Обидевшись на его слова, мисс Абигейл упрямо сжала губы.

– Я не обманщица.

Он не стал спорить, а просто смотрел на нее, наклонив набок голову, словно мог проникнуть взглядом в ее душу и точно знал, о чем говорил.

– Если здесь и есть обманщик, так это вы. Это доказывают ваши же слова. Любой фотограф знает, что нельзя фотографировать того, кто качается в кресле. Даже я знаю, что объект должен быть неподвижным, иногда его даже закрепляют, чтобы получить хорошее изображение.

– Вы не хотите меня понять, и думаю, намеренно. Что ж, пусть так оно и будет. Только позвольте заметить, что статичные, постановочные фотографии сделать легко. Но я делаю совсем другое, именно поэтому я работаю для железной дороги. Они хотят, чтобы история была запечатлена такой, какая она есть. То же самое и с людьми. Когда-нибудь я сделаю вашу фотографию, и она докажет правоту моих слов. Она покажет настоящую Эбби.