Виктория Холт - Веселый господин Роберт Страница 41

Она вскрикнула с притворным огорчением. Его губы были у ее горла, и он сказал между поцелуями:

– Вы вышли бы за меня замуж… если бы я был свободен, чтобы жениться на вас?

– Вышла ли бы я за вас замуж? – Она задохнулась. – Вы… вы… сын изменника! Вы… Дадли! Вы думаете, королева могла бы выйти за такого замуж?

– Да. Разве я дурак? Разве я слепой? Елизавета… нет, я не стану называть вас «ваше величество». Для меня вы Елизавета, единственная женщина в мире, которая мне нужна и рядом с которой все остальные для меня ничего не значат, потому что они меня утомляют. Мне хочется убежать от них в мечту, увы, лишь в мечту – о вас, хотя вы мучаете меня, отрекаясь на словах от любви, светящейся в ваших глазах. Вы вышли бы за меня замуж, разве не так… разве не так?

Она неуверенно ответила:

– Я… я не знаю.

– Значит, потому, что вы не знаете, вы не даете ответа всем этим вашим женихам?

– Может быть.

– Потому что вы влюблены в мужчину, который не может жениться на вас из-за того, что у него уже есть жена? Я хочу услышать правду. Я требую правды.

Елизавета взглянула в его сверкающие глаза:

– Я никогда не прощу вам этого. Со мной никто никогда так не обращался…

– Вас никогда не любили так, как люблю вас я.

– Неужели я так непривлекательна, раз вы думаете, что никто ко мне так не относился?

– Никто никогда не любил вас так, как люблю вас я. Вы бы вышли за меня, не так ли, будь я свободен?

Глядя в его лицо, восхищаясь его красотой, Елизавета сказала ему правду:

– Думаю, сделать это было бы великим искушением.

И тут же увидела на его лице выражение триумфа, что ее слегка отрезвило. Но она все еще находилась под чарами его обаяния, поэтому обняла его за шею и погладила его мягкие кудрявые волосы, что ей так часто хотелось сделать.

– Быть может, однажды мы поженимся, – сказал Роберт. – О, это будет счастливый день. А пока мы ждем…

Елизавета подняла бровь, поощряя его продолжить. Она еще не знала, насколько он может быть смел.

– Мы можем быть любовниками, – договорил Роберт, – кем, разумеется, мы и должны были быть.

Тут Елизавета почувствовала опасность, и королева в ней немедленно взяла верх. Ее голос внезапно похолодел:

– Вы дурак, лорд Роберт.

Он был обескуражен и мгновенно превратился в ее подданного.

Она быстро продолжила:

– Если бы была хоть какая-то надежда на наш брак…

Роберт перебил ее:

– Надежда есть.

Елизавета не смогла скрыть неожиданную радость – она засияла в ее глазах. Королева снова стала женщиной.

– Каким образом?

– Моя жена больна. Она долго не проживет.

– Вы… говорите правду, Роберт?

– У нее опухоль в груди. Кажется, смертельная…

– Роберт… как долго?

– Возможно, год. Вы будете ждать, моя любовь, моя дражайшая королева? Один год… а потом… вместе до конца наших дней.

– Почему вы не говорили мне об этом раньше? – резко спросила Елизавета.

– Я не смел надеяться.

– Вы… и не смели! Вы посмеете сделать все, что угодно.

Она не позволила продолжать объятия. Он был слишком настойчив, слишком умен, слишком опытен. Роберт совершенно точно знал, как играть на ее чувствах. Королева должна приказать женщине перестать вести себя как деревенская девчонка – или, возможно, как любая нормальная женщина в руках лорда Роберта.

– Это правда? – вновь спросила она.

– Клянусь, она долго не проживет.

– Народ…

– Народ будет в восторге, если вы выйдете замуж за англичанина.

– Да… если он из знатной семьи.

– Вы забываете. Мой отец был лордом-протектором Англии, когда вас называли незаконнорожденной.

– Он отправился на холм Тауэр как изменник. Я рождена принцессой и всегда оставалась принцессой.

– Пусть нас не заботят подобные вещи. Они не имеют значения, раз вы сказали, что вышли бы за меня замуж, будь я свободен.

– Я сказала, что думаю, что могла бы…

– Моя милая, я не иностранный посол, просящий за своего господина. Я из плоти и крови… теплый и любящий… здесь… ваш любовник.

– Нет… пока.

– Но скоро им стану!

Она высвободилась и стала ходить туда-сюда по комнате. После паузы она сказала:

– Мы не часто сможем так встречаться, и вы зря теряете время, милорд. Если, как вы говорите, может настать время, когда я смогу выйти за вас замуж, до того времени не должно быть никаких скандалов, связанных с нами. Народу это не понравится. Продолжайте быть моим главным конюшим, моим верным подданным, пока не настанет время, когда я сочту возможным – и в моем сердце тоже – поднять вас на более высокое положение. Но оставьте меня, Роберт. Оставьте меня сейчас же. Если вы пробудете здесь дольше, это станет известно. Все сплетники будут говорить о нас.

Она протянула ему руку, но его губы не задержались на пальцах. Он снова схватил ее в объятия.

– Робин, – сказала Елизавета, – мой милый Робин, как я жаждала этого!

Но Кэт уже стояла у двери с сообщением, что Уильям Сесил направляется к королеве.

И как она могла сохранить эту всепоглощающую любовь в тайне? Это было как наваждение. Елизавета не могла думать почти ни о чем другом. Если Роберта не было, все становилось не мило, но стоило главному конюшему появиться, как ее охватывала радость.

Она хотела одновременно показать и свою любовь, и свое могущество. Подарила ему Дэйри-Хаус в Кью – прелестный старинный особняк. Но это было далеко не все. Он должен, решила Елизавета, быть богаче всех ее придворных; ей нравилось видеть на нем роскошные наряды и драгоценности, потому что кто лучше Роберта мог их показать? Были еще монастырские земли, которым следовало отойти к милорду Дадли. Поскольку многие торговцы Англии разбогатели на экспорте шерсти, ему необходимо было дать лицензию на экспорт этого товара, а также земли и деньги для развития производства. И будто всего этого было недостаточно, наградила его орденом Подвязки. Королеву невозможно было удержать. Если бы кто-нибудь пришел и сказал ей, что милорд Дадли не заслуживает подобных почестей, она заставила бы этого человека в полной мере ощутить всю силу своего недовольства.

Елизавета была отчаянно влюблена. То же самое чувствовал ее отец, король Генрих, когда влюбился в ее мать. И главной темой разговоров при дворе была страсть королевы к Роберту Дадли.

Она устроила специальные празднества, на которых много времени уделялось рыцарским турнирам, потому что никто не мог сравниться в этом с Робертом Дадли. Она сидела, любуясь им, в глазах ее была нежность, потом аплодировала, потому что он всегда был победителем, настолько его мастерство превосходило умение остальных.

Елизавета заговаривала о нем при любой возможности, а когда находилась со своими дамами, то постоянно снова и снова переводила разговор на него. Ей нравилось сравнивать Роберта с другими мужчинами, чтобы можно было подчеркнуть, насколько он превосходит всех остальных. Она даже поощряла придворных критиковать его, чтобы у нее была возможность распространиться о его совершенствах.