Моника Маккарти - Суровая нежность Страница 41

– Он хочет жениться на мне.

Его глаза хищно сузились.

– Вот как?

Если б надежда так не бурлила в ней, она могла бы даже немножко испугаться. Но инстинктивно она чувствовала, насколько далеко может зайти. Было даже любопытно наблюдать, как он злится.

Она кивнула, испустив притворно довольный вздох.

Кулаки его сжались.

– И это то, чего ты хочешь?

Она шагнула к нему, и тепло его тела растеклось по ней точно так же, как бывало когда-то. От него пахло потом, кожей и солнцем. Но было в этом что-то глубоко возбуждающее, почти первобытное. Ее тело запылало в ответ. Хелен тихо ахнула от чувственной встряски, когда трепет удовольствия рябью пробежал по ней.

– Чего я хочу? А какое тебе дело до того, чего я хочу? Ты вполне ясно выразил свои чувства по отношению ко мне. Так почему тебя должно волновать, с кем я целуюсь?

Он вздрогнул, и она с порочным наслаждением ощутила силу своей власти. И придвинулась еще ближе, пока твердые кончики грудей не коснулись его торса.

Из его горла исторгся мучительный стон. Хелен ощутила, как напряжение буквально волнами исходит от него, пока он силится сдержаться. Она чувствовала опасность, но была одурманена этой новой властью.

– По крайней мере когда он целует меня, я чувствую себя женщиной, а не монашкой. – Мускул у него на скуле дернулся. – Да, в его поцелуе нет ничего целомудренного, – присовокупила она.

Реакция его была такой стремительной, что она даже не успела сообразить, что совершила невозможное: порвала крепкие оковы его самообладания. Она оказалась в его объятиях, грудь расплющилась о мускулистую стену его груди, бедра прижимались к его бедрам. И, Господи, как же потрясающе это было! Каждая клеточка в ее теле запылала.

Рот накрыл ее губы со стоном чистейшего, немного диковатого удовлетворения, которое разнесло наслаждение по всему ее телу, до самых кончиков пальцев. Она ощущала, как оно пульсирует в ней, растекаясь по рукам и ногам горячими волнами.

Губы его были мягкими, но сильными, дыхание теплым и пряным, когда он впился в ее рот поцелуем. Ладонь легла на спину, по-собственнически привлекая ее ближе, прижимая к своему твердому телу.

На мгновение она почувствовала, что он уступил. Ощутила, как тело его обволокло ее. Поцелуй сделался настойчивее. Губы надавливали, мяли, открывая ей рот.

О Боже. Что же это происходит?

Она вздрогнула. Сердце затрепыхалось, как крылья бабочки. Его язык уже был у нее во рту, ныряя, толкаясь, кружа. Вкушая ее все глубже и глубже, словно ему все было мало.

Ощущение было невероятным. Она тихонько застонала и обвила его руками за шею, желая быть ближе. Грудь у него была такой горячей, такой твердой. Ей хотелось растаять на нем. Она почувствовала, как тело его смягчается, и жар у нее между ног запульсировал и увлажнился.

Этот взрыв страсти был настолько сильным, настолько внезапным, что у нее почти не было времени насладиться им, прежде чем все исчезло. С резким, гортанным проклятьем он оторвался и оттолкнул ее от себя, словно зачумленную.

Но более всего задело ее за живое выражение отвращения у него на лице.

«Он по-прежнему винит меня, – поняла она. – За то, что не вышла за него, а вышла за его друга». И ее вина тесно переплетается с его чувством вины. Он считает свои чувства к ней предательством памяти друга.

– Простишь ли ты меня когда-нибудь за то, что было? Я совершила ошибку, Магнус, и очень сожалею. Если б можно было вернуться в прошлое и все изменить, я бы сделала это. Мне не надо было отказывать тебе. Не надо было соглашаться на помолвку с Уильямом. Но ты уехал и не возвращался. Не прислал ни словечка. Я думала, ты уж позабыл обо мне. – Руки ее нервно стискивали юбки. – А потом, на свадьбе. – Она смотрела на него, умоляя о понимании. – Ты сказал, что тебе все равно.

– Мне все равно.

У него на лице было то суровое, упрямое выражение, которое так раздражало ее.

– Как ты можешь это говорить после того, что только что произошло?

– Желание – это еще не любовь, Хелен. Наверняка ты знаешь разницу.

Она пришла в ужас, сообразив, что не знает. Да и откуда? Единственный мужчина, с которым она целовалась, – это он, ну, еще Уильям, хотя целомудренный поцелуй в церкви, наверное, не в счет.

Но она не даст ему себя запутать. Пусть она и невинна, но может понять, почувствовать, когда небезразлична мужчине. И она видела его лицо на свадьбе. Тот нервный тик выдал его. Хелен вздернула подбородок.

– Я тебе не верю.

Он пожал плечами.

– Я всегда терпеть не мог Монро. Но выходи за него, если таково твое желание.

Сердце ее упало.

– Ты, верно, шутишь. – В горле внезапно пересохло, голос осип. Ведь не только из-за соперничества он взревновал… нет?

– Он может тебя защитить.

При чем здесь это? Для чего ей нужна защита?

– Но я не люблю его. Я люблю тебя.

Магнус оцепенел, пытаясь не позволить себе отозваться на ее слова, но чувствовал, как они прокатываются внутри его подобно барабанной дроби.

Она это не всерьез. Но даже если она действительно так думает, этого мало. Это они уже проходили, и повторять он не намерен.

Она приняла свое решение четыре года назад. Тогда ее любви оказалось недостаточно, и с тех пор ничего не изменилось. Если у них и был какой шанс, они лишились его в тот день, когда она вышла за Гордона.

Он страшно злился на себя за то, что утратил самообладание и поцеловал ее. Но он буквально разума лишился от ревности, и когда она стала дразнить его своим телом и словами, он не выдержал – что становилось пугающе частым делом, когда она оказывалась рядом. Соблазн взять то, что она предлагала, был слишком велик.

Ему надо убраться отсюда к чертовой матери. И поскорее.

«Я люблю тебя».

О Господи! Это ее признание продолжало звучать у него в голове.

Она это несерьезно. Ее брат был прав. Хелен любит все, что ее окружает. Его она не любит. Если б любила, не отказала бы ему и уж точно не вышла замуж за другого.

– Ты поняла это до или после того, как вышла замуж за моего лучшего друга?

Она вздрогнула, чего он, наверное, и добивался. Магнус понимал, что неправильно это – вот так сгоряча набрасываться на нее. Но что-то в ней – во всей этой ситуации – побуждало его сделать ей больно так же, как было больно ему. И больно до сих пор.

– Это было ошибкой. Мне не следовало выходить за Уильяма, и он знал это так же хорошо, как я.

Магнус не желал этого слышать.

– Теперь уже все равно.

Но напоминание о друге укрепило его решимость и напомнило, зачем он приехал сюда. Теперь, удостоверившись, что она вне опасности, он может оставить все свои надежды в прошлом. Оставить ее в прошлом.