Элоиза Джеймс - Покоренный ее красотой Страница 41

Будучи слабовольной дурочкой, она тут же перестала думать о плавании, мысленно призывая его скользнуть руками выше.

Но он не стал.

Спустя минут пять Линнет пересекла бассейн, оказавшись у другого края. Ее сердце бешено колотилось, она тяжело дышала, но расплылась в улыбке, очень довольная собой.

– Вы в состоянии проделать тот же путь назад? – крикнул Пирс.

Вместо ответа она оттолкнулась от края бассейна и поплыла обратно. К середине пути ее глаза щипало, рот был полон соленой воды, а руки едва двигались от усталости.

Волна накрыла ее с головой, и она, замешкавшись, начала тонуть.

Руки Пирса обвили ее талию.

– Неплохо, – сказал он у самого ее уха и привлек Линнет к себе. – Но на сегодня достаточно.

Линнет обвилась вокруг него в ставшей естественной позе, как ребенок льнет к своей матери. Не считая того, что в его твердом теле не было ничего материнского.

– У вас сердце колотится, – сказал он. – Слишком большая нагрузка для того, кто ничего не делает, только танцует.

Линнет не стала ему объяснять, почему ее сердце так лихорадочно бьется. Она позволила ему высадить ее на берег и даже не обернулась, когда он поплыл назад, шумно рассекая волны, словно это была не более чем рябь на воде в ванне.

Ее ноги дрожали, колени подгибались. Наверное, он прав. Она нашла полотенца, которые прислал на берег Прафрок, и снова взяла все сразу.

Право, ей следует сказать Прафроку, что им требуется еще одно полотенце. Для Пирса. Но, лежа на скале, Линнет вынуждена была признать, что ей нравится снимать одно полотенце со своего тела и отдавать ему. А то и два.

Это заставляло его смотреть на нее. А ее чувствовать себя живой так остро, словно кровь пела в ее жилах.

Вот почему ее мать пребывала в таком радостном возбуждении, собираясь на свидания со своими поклонниками. Видимо, она предвкушала все эти ощущения. Бедная мама.

Линнет повернулась на бок в своем гнездышке из полотенец, вспомнив, как смеялась ее мать. Должно быть, Розалин не могла жить без эмоций, которые Линнет испытывала рядом с Пирсом. Точно так же, как и отец Пирса не мог жить без опиума.

Что ж, это все объясняет.

И Пирс прав: она так и не простила свою мать за то, что та предпочитала общество посторонних мужчин собственной дочери. В достаточной степени, чтобы отправиться дождливой ночью на свидание – они так и не узнали, с кем именно, – и погибнуть, когда карета перевернулась.

«Я бы никогда так не поступила», – подумала Линнет. Никогда… но это не значит, что она не понимает свою мать. Теперь, когда каждое прикосновение Пирса воспламеняет ее кровь.

Пустота в ее груди, холодная, как океанская вода, стала затягиваться и отступать.

– Люблю тебя, – прошептала Линнет, обращаясь к ветру, приносившему запах моря, к теплой скале, на которой она лежала, и к памяти своей матери.

Подошел Пирс, с которого стекала вода, капнув ей на лицо.

– Может, поделитесь со мной одним из этих полотенец? И пожалуйста, не обращайте внимания, что мое тело намного больше вашего.

Линнет вытащила полотенце из-под головы и протянула ему.

– Мне нужно еще одно, – сказал он, вытирая голову.

Она дала ему полотенце, обернутое вокруг ее ног.

– Вы хоть знаете, сколько людей страдают заболеваниями, от которых отваливаются пальцы ног?

Линнет удивленно моргнула.

– С моими пальцами все в порядке.

В его взгляде было что-то коварное и вместе с тем примитивное, что вызвало отклик во всем ее теле. Она чувствовала себя, как рабыня, лежащая у ног раджи, покорная и безвольная.

– Дайте мне другое полотенце, – потребовал он.

Линнет не спешила, вытаскивая полотенце из-под себя, словно разворачивала подарок. Ей не нужно было опускать глаза, чтобы знать, что ее соски напряглись, натянув мокрую ткань. И не надо было поднимать взгляд, чтобы знать, что он пожирает ее глазами.

Бросив полотенце Пирсу, она улеглась на скалу, подложив руки под голову.

Он стал вытираться, глядя на нее без всякого стеснения и понятия о приличиях.

– Вы, – произнес он наконец, обернув полотенце вокруг талии, – самая… – Он осекся, вскинув голову. – Проклятие!

Глава 17

Линнет села, проследив за взглядом Пирса, устремленным вдаль. Со стороны моря надвигалась темная масса, словно ночная мгла, появившаяся неведомо откуда, спустилась на воду и…

Пирс рывком поднял ее на ноги и потянулся к своей трости.

– Бегите! – крикнул он, отпустив ее руку. – Бегите что есть мочи, к замку!

Она оглянулась через плечо. Темное клубящееся облако было так близко, что она могла видеть, как оно движется. Но самым поразительным было то, что небо с противоположной стороны оставалось голубым и по-прежнему сияло солнце.

Пирс двинулся вверх по тропе.

– Линнет! – загремел он, не оборачиваясь. – Бегите, чертова дурочка!

Она бросилась за ним. Он передвигался довольно быстро, припадая на больную ногу и тщательно выбирая место на каменистой тропе, куда поставить свою трость. Догнав его, Линнет снова обернулась.

Облако не было черным. Скорее темносиним и клубилось, как живое. Страх оказался сильнее любопытства, и она снова побежала за Пирсом.

– Что это такое? – спросила она.

– Погода, – коротко отозвался он. – Чертова валлийская погода, вот что это такое. Вы не могли бы бежать быстрее?

– Я никуда не пойду без вас, – заявила Линнет. Ветер, летевший впереди облака, достиг их, заглушив ее слова.

Одного взгляда через плечо хватило, чтобы она поняла, что они не успеют добраться до замка. Что бы ни двигало этим облаком, оно стремительно пожирало синеву океана, несясь к берегу со скоростью разъяренного животного. И что самое странное, над ними по-прежнему сияло солнце.

Пирс снова ускорил шаг, налегая всем телом на левую ногу.

– В сторожку! – крикнул он, но его слова почти не были слышны из-за того, что выл ветер. Они почти добрались до поворота тропинки, где располагалось крохотное строение.

Сзади налетел порыв ветра, и Линнет почувствовала, как ледяные иглы дождя ударили в ее спину и плечи. Невероятно, но Пирс развил еще большую скорость и, оказавшись у двери коттеджа, распахнул ее настежь. Повернувшись к Линнет, которая, тяжело дыша, следовала за ним, он схватил ее за руку и втащил внутрь с такой силой, чтобы ее ноги оторвались от земли.

Дверь захлопнулась за ними.

Прошла целая секунда, в течение которой они молча смотрели друг на друга в тусклом свете дома. Затем словно грянул залп из орудий, и на деревянную дверь обрушились удары, такие сильные, что все сооружение затряслось.