Симона Вилар - Леди-послушница Страница 41

Последние слова епископ произнес столь многозначительно, что смог отвлечь племянника от саксонки. И когда позже Юстас явился в покои дядюшки, тот сразу поставил его в известность о прибытии Генриха Анжуйского, или Плантагенета, как тот сам себя величал.

Юстас помрачнел.

— Итак, явился этот вертопрах, которого некогда вы же и предложили в наследники английской короны.

— Это было давно, — поспешил заверить епископ. — Теперь же нам следует подумать, что сулит его приезд.

Юстас какое-то время бурно дышал, но в его светлых глазах горел недобрый огонек, а тонкие губы кривились, отчего шрамы на подбородке словно отъехали в сторону и стали еще заметнее.

— Он не посмеет предъявить свои права! — произнес принц, по привычке натягивая до ушей черное бархатное оплечье.

— Так ли? Думаю, этот анжуйский коротышка не просто из родственных чувств явился на остров к дяде, который всегда поддерживал Матильду.

И епископ протянул Юстасу послание короля, который писал, что Плантагенет прибыл в Англию именно тогда, когда еще не улажены отношения с многими могущественными лордами и никто не ведает, чью сторону они примут.

Прочитав послание короля, Юстас резким движением смел со стола епископа бумаги и разложил большую карту Англии.

— Лестер, — Юстас обвел пальцем очертания владений Лестерского графа, — этот предпочтет не вмешиваться. Граф Честер — о, этот только добился перемирия с королем и не захочет рисковать покоем и положением, да и вражда с валлийцами удержит его от вмешательства. А вот от Херефорда действительно можно ожидать неприятностей, за ним нужно приглядеть. Так, графы Нортгемптон, Варвик и Дерби — они верны Стефану. Оксфорд — этот будет отсиживаться у себя и не посмеет никуда лезть. Иные… Нет, дядюшка, у этого щенка Матильды ничего не получится.

— Это не повод для тебя сидеть сложа руки и затевать куртуазные игры с прекрасной саксонкой, — сухо заметил Генри Винчестерский.

Юстас медленно повернулся к нему — он широко улыбался, но оскал его белых зубов выглядел недобрым, и глаза оставались холодны.

— А это вас не касается, дядюшка. Леди сама выбрала меня, и вам не следует вмешиваться.

Епископ смолчал, но в душе ощутил неприятный холодок и едва нашел в себе силы кивнуть в ответ на прощальный поклон принца.

«Только бы не случилось беды», — думал он, поворачивая колбу больших песочных часов — не столько для того, чтобы отмерить время, сколько в попытке успокоиться.

Увы, Юстас с самого рождения приносил семье одни неприятности. Еще ребенком он был маленьким чудовищем, злобным и нелюдимым, кусал нянек, ни с кем не общался, ни к кому не испытывал привязанности, жил, словно замкнувшись в собственном крошечном мирке. Почти до шести лет он не разговаривал, и родители сокрушались, что с ребенком не все в порядке, хотя и уверяли: мальчик все понимает и просто не желает говорить. Похоже, так и было, ибо в шесть лет Юстас вдруг заговорил, причем сразу так правильно и связно, что все только диву давались. Но его озлобленный нрав остался при нем. Его боялись собственные слуги, а няньки постоянно менялись, не желая ходить за столь злым и непослушным ребенком. Когда же принц подрос и пришло время отдать его на попечение мужчин, Стефану и Мод стоило немалого труда найти ему подходящих учителей. Однако Юстас оказался неожиданно способным учеником и с охотой погрузился в изучение всех рыцарских искусств — военное дело, верховую езду, шахматы, чтение и письмо. Другое дело, что он не выносил наставлений и не желал терпеть наказаний. Когда же один из наставников обошелся с мальчиком грубо, то десятилетний Юстас совершил свое первое убийство. Добыв где-то кинжал, он пробрался ночью в опочивальню обучавшего его воина, подкрался к спящему и заколол ударом в глазницу, столь сильным, что вогнал оружие прямо в мозг. После чего с недетской хитростью вложил окровавленный кинжал в руки другому воину. Если бы не его запачкавшаяся кровью одежда и оставленные следы, соседа погибшего предали бы казни. И хоть происшествие наделало шуму, все же королю с королевой удалось его замять.

С тех пор Юстас сам стал выбирать себе учителей и решать, у кого чему учиться. Но все же люди из окружения принца опасались его, он подчинял их, подавлял каким-то особым магнетизмом, вселял страх. В итоге о нем поползли самые нелицеприятные слухи. Ничего конкретного — его родители следили, чтобы разговоры о принце смолкали, едва возникнув. И все же многие поговаривали, что если Юстас получит власть, то превратится в настоящего тирана.

А потом произошла эта история с Констанцией. Слух об этом все-таки расползался: не случайно и Арундел осмелился что-то намекать. Но даже он не знал всей правды. А вот епископу было известно, что его племянник, получив обратно неверную жену, заперся с ней в отдельном покое, и многие слышали крики принцессы. После этого ее срочно увезли и заперли в неприступной башне Оксфордского замка. Было сообщено, что принцесса больна. Но Генри Винчестерский знал, что сделал Юстас с изменницей: привязав неверную супругу на ложе, распяв ее, он раскалил на огне оловянную ложку и засунул ей в промежность. После этого Констанция помешалась. Она ни с кем не разговаривает, все время молчит и шарахается от каждого шороха. Правда, в последнее время ее состояние несколько улучшилось, но принцессу держат все время взаперти, дабы изуверство Юстаса не получило огласки.

Да, Юстас привык действовать по-своему, то есть противозаконно, жестоко и тайно. Эта таинственность внушала людям страх, но и некое почтение. Уважают того, кого боятся, — а Юстаса боялись многие. Даже сам всемогущий епископ Генри опасался племянника: ценил его ум, но помнил о том бесчеловечном чудовище, что таилось в душе принца. И такому человеку однажды достанется корона Англии? С одной стороны, Генри, как родич принца, желал его возвышения и всячески этому способствовал. С другой же… Недаром он первый выдвинул предложение, чтобы трон после Стефана, в обход прав Юстаса, достался юному Генриху Плантагенету. И хотя Генрих, если верить молве, истинный сын своей непреклонной матери, однако он не так изощренно жесток и не подстраивает людям коварные ловушки.

А ведь именно в такую ловушку попалась эта простодушная дурочка Милдрэд. Доверилась принцу, оставила собственный эскорт и охрану, оказалась полностью в его власти. И теперь, если ее не оградит от домогательств граф Арундел, мало надежд, что Юстас отпустит понравившуюся ему девицу.

Последние песчинки в часах упали, и епископ перевернул колбу. Приближалось время службы в соборе. Однако прежде чем начать облачаться в полагающиеся литургические одежды, епископ послал за одним из рыцарей своего окружения и приказал тому срочно отправиться на остров Уайт. Генри Винчестерский хотел разобраться, как вышло, что непреклонные тамплиеры отпустили с принцем леди, которую обязались охранять.