Тереза Медейрос - Озорница Страница 41

Неужели прав Пенфелд, утверждая, будто его хозяин получает удовольствие, принося себя в жертву? Зачем терзаться и лишать себя возможности неземного счастья? Что мешает ему утонуть в объятиях Эмили? Засыпать, храня жар ее губ, и просыпаться по утрам, любуясь чудесным созданием, даром моря, прикорнувшим рядом. Какое наслаждение отдаться душой и телом падшему ангелу и погибнуть, сгорев в пламени собственных страстей!

Нет, нет, ни за что! «Одиночество — вот что мне требуется, — убеждал себя Джастин. — Нужно, чтобы все оставили меня в покое. Я прожил отшельником семь долгих лет на краю света с одной лишь целью — чтобы никто никогда не смотрел на меня так, как только что смотрела Эмили!..»

Решение принято. Джастин вскочил, холодно кивнул Эмили и растворился в темноте, унося с собой память о тени грусти, сменившей улыбку на лице девушки. Издалека доносился жалобный крик птицы киви-киви.

В день большого праздника племя Трини собралось на холме и в торжественном молчании наблюдало за тем, как вдоль морского побережья колышется и сверкает линия факелов. Джастин положил руки на плечи стоявшей перед ним Эмили, а она боялась вздохнуть, чтобы не спугнуть нежное чувство, расправившее крылья в ее душе. Девушка так давно не испытывала ничего подобного, что забыла, до чего приятно ощущать прикосновение дорогого человека. Наверное, она была счастлива в эти минуты, сердце трепетало радостью и пело, как праздничный перезвон церковных колоколов на легком ветру.

Неожиданно возникла песня и полилась могучей рекой, заполонив все вокруг. Чудесная мелодия будто повисла в воздухе светлым лучом, прорезав ночную мглу. Джастин отдался на волю музыке, а Эмили склонила голову на его плечо и поплыла в неведомом танце, слившись воедино с темноголовым красавцем и поглотившей их ночью.

Гости рассыпались по пляжу, внимая приветственной песне в благоговейном молчании. Как только смолкли голоса, Джастин тихо шепнул ей на ухо:

— Только не аплодируй, а то начнется война.

За минутой полной тишины последовал взрыв криков и веселья. Ни один самый состоятельный лорд при дворе английского короля не мог бы позволить себе столь расточительной щедрости, с какой приняли маори своих друзей. Им были оказаны воистину королевские знаки внимания.

Вперед выступил величественный вождь Вити Ахамера, за которым следовал по пятам седовласый жрец и врачеватель, радушно приветствовавшие дорогих гостей. От них не отставал Джастин, признанный наследный принц, которого, видимо, знали и уважали далеко за пределами племени Трини.

Вначале Эмили засмущалась и попыталась смешаться с толпой, но Джастин ее не отпустил, взял под свое крыло и представил гостям. Глядя на то, с каким восторгом смотрят на него маори, девушка почувствовала себя наследной принцессой.

Чуть позднее начался пир. Эмили с удовольствием попробовала сочной ветчины и душистых фруктов, а насытившись, стала наблюдать за игрой красок на берегу. Ей очень понравились пляски туземцев, но больше всего — неугомонные дети, сновавшие среди танцующих и весело передразнивавшие плавные их движения. Все тело невольно подрагивало в такт музыке, и сами собой ритмично дергались ноги. По обе стороны девушки на песке сидели скрестив ноги Джастин и Трини.

К ним приблизилась туземная девушка и, застенчиво улыбаясь, предложила отведать жареной курицы, разложенной аппетитными кусками на подносе. Эмили засмеялась и погладила себя по туго набитому животу, давая понять, что сыта по горло. Консервированные бобы, которыми ежедневно потчевал Пенфелд, смертельно надоели, и Эмили ни в чем себе не отказывала на празднике маори, отдав должное всем блюдам. Особый восторг у нее вызвали морские моллюски, запеченные в горячем песке.

Приметив, что Джастин поглощен беседой с беззубым стариком, сидевшим слева от него, Эмили потянулась к его чаше, но он перехватил ее руку.

— Ты куда? Опять плохо себя ведешь?

— Я уже не маленькая, — запротестовала девушка, — и хочу пить. Жажда вконец замучила.

Оба знали, что в его чаше с холодной родниковой водой примешан ром, который девушке не достался. Склонив голову набок, Джастин на миг задумался, а потом сказал:

— Ладно, можно, думаю, позволить тебе один глоток.

— Верно говоришь. Если бы отказал, тебе же было бы хуже.

Но Джастин отвел ее руку.

— Не надо спешить, любовь моя. Позволь-ка мне.

Сорвавшееся с его губ ласковое обращение так ошарашило Эмили, что она вздрогнула, когда ее рта коснулся прохладный край чаши. Шум веселья удалился, затих, и девушка будто утонула в золотистом жаре, сверкавшем в глазах Джастина. Он наклонил чашу, и Эмили сделала большой глоток, ощутив, как по жилам растекается огненная жидкость. Джастин забрал чашу, а на губах девушки еще пылало пламя, она жадно облизнулась и погасила огонь.

В этот момент старик дернул Джастина за руку, чтобы привлечь его внимание.

— Ну вот, теперь обещаю вести себя прилично, — пообещала Эмили с вымученной улыбкой.

Она подождала, пока Джастин поставит чашу на песок, и быстро поменяла сосуды местами. Эмили старалась пить медленно, небольшими глотками, памятуя, что с ромом шутки плохи, он не чета слабенькому хересу, который употребляли на кухне в пансионе для приготовления пищи. Бывало, Эмили с помощью Тэнси удавалось стащить стаканчик и отведать запретный плод. Но ром намного крепче, и не успеешь опомниться, как голова пойдет кругом, а потом ничего не сможешь вспомнить.

В круг света от факелов, вставленных в песок, прыгнула группа молодых воинов, кружась и изгибаясь в диком танце, который рассказывал о победных сражениях и грядущих битвах. Эмили раскачивалась, подхваченная ритмом боевой песни. Воины не били в барабаны, а отбивали такт пятками, и под их ногами содрогалась земля, вскипала кровь, становилось радостно и жутко. Девушка беспокойно заворочалась, стараясь чуть отодвинуться от Джастина, чье прикосновение стало вдруг немилосердно жечь бедро.

На смену воинам пришли девицы обоих племен, исполнявшие медленный ритуальный танец под тягучую мелодию, и на душе стало спокойнее, но не надолго. Эмили с тревогой следила глазами за хорошенькой девушкой, которая отделилась от танцующих и направилась к Джастину. Эмили ожидала, что незнакомка отвесит церемониальный поклон и зайдется в восторженном крике: «Пакеха!» Но ничего подобного не произошло.

— Джастин, дорогой! — воскликнула красавица, зазывно улыбаясь.

— Рангимэри! Какой приятный сюрприз! Я и не знал, что ты здесь! — радостно улыбнулся в ответ Джастин.

Эмили насторожилась. Девица упала на колени и обняла Джастина, отгородив его от мира потоком длинных шелковистых волос. Эмили тронула пальцем собственные пряди, скрутившиеся на влажном воздухе в жгуты, и загрустила.