Николай Бахрошин - Ромео и Джульетта. Величайшая история любви Страница 41

— Путь познания, Умберто, всегда чреват тем, что сотни глупцов виснут у тебя на ногах, мешая идти! — ответил он важно. — Но я привел тебя не затем, чтобы дискутировать. Помню, ты всегда был далек от науки, и последующая жизнь солдата явно тебя не приблизила к ней… Стой здесь, Умберто, сейчас я тебе кое-что покажу… Умоляю, не трогай ничего на столах! Здесь встречаются очень ядовитые растворы, которые даже нюхать опасно!

Я к тому времени взялся за какую-то массивную бутылку зеленого стекла. Подумал, что наука — наукой, но должно же где-то быть и вино!

После предупреждения, я отпрянул. На всякий случай, заложил руки за спину.

Отец Лоренцо порылся на стеллажах и продемонстрировал мне небольшой темный флакон с высокой, плотно притертой крышкой.

— Вот! — сияя мясистым лицом. — Я нашел!

— Я в восторге, мой друг! А что это?

— Смерть!

— Гм… Признаюсь, я представлял ее себе несколько иначе…

— Не смейся, Умберто, не смейся… Это — ложная смерть! Выпив такую склянку, человек на трое суток, ну… не то, чтоб засыпает… Скажем так, производит полное впечатление мертвого. Он холодеет, биение крови у него не прощупывается, и вообще… Этот рецепт я вычитал в одном очень древнем папирусе из земли Египет. Там когда-то умели производить интересные превращения из живых в мертвые и обратно…

— И зачем? — хмыкнул я. — Тоже любили жениться тайно?

— Про это в папирусе ничего не сказано… Я-то думал, если инквизиция совсем уж на меня насядет, то избавлюсь от их внимания, разыграв собственную смерть. Но Джульетте сейчас нужнее, я понимаю.

Я внимательно рассматривал пузырек у него в руках. После его объяснений темная жидкость внутри казалась мне все более подозрительной. Мутная какая-то…

— Интересно, святой отец, а ты уже опробовал на ком-нибудь свое адское зелье?

— Пока еще нет.

— Однако…

— Вот как раз и попробуем, — доверительно улыбнулся он.

— Гм… Может, не надо?

— Почему? — искренне удивился святой отец. — Интересы науки, Умберто, выше наших ничтожных жизней…

— Да что б тебя черти сварили в твоей же колбе вместе со всей наукой! Чтоб тебя выпарили и перегнали в твоем же кубе! — не сдержался я. — А вдруг она не проснется? Или проснется, скажем, идиоткой… Знаешь, когда мой отряд разорял некий городишко в Ломбардии, один мой солдатик нашел в погребе у одного аптекаря запечатанную бутыль. Открыл, понюхал — запах вроде как винный. Ну, он и влил в себя добрую половину. Знаешь, и без того был ума не великого, а тут совсем спятил — метался по двору и кричал, что видит ангелов в разверзнутых небесах. Потом, бедняга, лег на землю и помер. Мы потом долго гадали, что же было в этой бутыли, но пробовать больше никто не стал…

— Нашел, с кем сравнивать! Тут — сеньорита Джульетта, девица благородная во всех отношениях, там — твой недоумок-бандит с копьем…

— Не бандит, а солдат, — поправил я. — Что же до Джульетты… После собственных похорон, знаешь ли, людям свойственно как-то меняться…

— Не замечал! — отрезал отец Лоренцо. — Идиоткой она будет, если не воспользуется моими научными изысканиями. Впрочем, есть решение, которое напрашивается само собой. Давай мы все расскажем Джулии, а уж она сама решит, соглашаться ей или нет. В конце концов, это касается ее больше, чем кого-нибудь…

— Да, это по-рыцарски, — усмехнулся я. — Переложить самое важное решение на самые хрупкие плечи!

Ох, не нравилось мне все это, ох, не нравилось!

Знаю по своему опыту, со смертью можно шутить, но лишь до тех пор, пока она не начинает шутить в ответ… А шуточки Старухи-с-косой, как правило, не отличаются большим изяществом, больше того, грубы и незамысловаты как речи крестьян в кабаке на ярмарке. Зато куда более… смертоносны!

— Джульетта, запомни! Выпив на ночь всю эту склянку, с утра ты уже не проснешься. Тебя похоронят… Ну, словом, положат в гроб, поместят в ваш фамильный склеп, где ты и очнешься спустя три дня. В это время, предупрежденный нами Ромео, уже будет ждать тебя в склепе и откроет гроб. После чего вы садитесь на лошадей, и погоняете так…

— Словно черти, обозленные побегом покойницы, несутся за вами! — вставил я.

Они оба не отреагировали на мою шутку, даже не оглянулись. Джульетта во все глаза смотрела на отца Лоренцо, а тот внятно, четко, с подробностями, излагал весь наш план.

Сознаюсь, еще раз слушая его со стороны, я поневоле усомнился в умственных способностях его авторов. Своих — в том числе. Но Джульетта отреагировала на удивление спокойно.

Доверчиво, пусть сорок чертей застрянут у меня в глотке! Слишком доверчиво! Ее ясные, выразительные глаза, безмятежно глядящие на лысого, краснорожего священника, останутся со мной до конца моих дней.

По ее лицу я сразу увидел, что она согласится.

Покусывая пухлую губку, девочка даже вставила несколько замечаний и уточнений. Во-первых, придется посвятить в план Кормилицу, чтоб та сама обмыла ее и уложила в гроб. Она, конечно, не знает, что это за зелье и каково его действие, но все же, по ее скромному женскому разумению, спящее тело — это не совсем мертвое, чем-то должно отличаться. Опытный взгляд может заметить и заподозрить что-то, пусть лучше будет Кормилица. Во-вторых, в гробу нужно будет сделать неприметные отверстия для вентиляции, это тоже лучше поручить Кормилице. В-третьих, нужно оповестить Ромео… Ну, эту задачу может взять на себя капитан, послав с письмом кого-нибудь из своих солдат…

Не надо солдат, живо перебил ее отец Лоренцо. Ни в коей мере не умоляя достоинств дорого Умберто (поклон в мою сторону), все-таки надо отметить, что солдаты хранят тайну до первой выпивки. А потом о ней не слышал только глухой, да и тому пытаются объяснить знаками. Нет, для этой цели есть другой посыльный, отец Джузеппо, малый деревенский, недалекий, но обязанные жизнью нашему ученому лекарю. Его преданность отец Лоренцо уже имел случай испытать, и доверяет ему целиком и полностью.

Дальше священник не преминул отметить острый ум и рассудительное мышление синьорины. Ее способность разложить все по полочкам, сразу выхватив главное, просто не может не вызывать его восхищения. Если б она не была женщиной, он, отец Лоренцо, даже сказал бы, что у нее научный склад ума!

Я так понимаю, это была высшая похвала в его устах. Мне даже показалось, что немолодой, плешивый святой отец немного кокетничал, красуясь перед юной девой. Что ж, священникам, обреченным саном своим на безбрачие, приходят в голову разные фантазии…

— Джулия, может вы, все-таки, еще подумаете? — спросил я на всякий случай.

— О чем тут думать, капитан?