Айрис Джоансен - Пьянящий вкус жизни (Сильнее времени) Страница 42

– А Танцующий Ветер?

– Ледфорд давно бредил им. Я знал, что только таким образом смогу выманить его из подполья. Появится Танцующий Ветер – вынырнет и Ледфорд.

– И ты решил использовать меня и Джонатана, чтобы заполучить Ледфорда?

– Да.

– Боже! – она закрыла глаза. – Значит, все это время я была просто марионеткой!

– Я не собирался причинять тебе боль, Кэтлин, – сказал он хриплым голосом.

– И тем не менее причинил. – В глазах ее сверкнули слезы. – Кто дал тебе право вертеть нами всеми по своему хотению?

– Но я не только брал, – заметил он. – Позволь напомнить, что я честно выполнил все свои обещания.

Она горько рассмеялась:

– О да! Вполне в твоем духе: ты – мне, я – тебе. – Голос ее оборвался на последнем слове. Она хотела добавить что-то еще, но сдержалась. – А теперь хватит. Закончим на этом.

– Но в наших отношениях я не лгал тебе, Кэтлин.

– Я не верю тебе. Боже, как все запуталось! И что же теперь делать?

– Ты должна уехать. Тебе небезопасно оставаться здесь.

– Почему? Ледфорд твой враг, а не мой.

– Он… извращенец. Он убил Павла только потому, что тот был моим другом. Потому что я был привязан к нему и дорожил этой дружбой. Ледфорд не мог простить, что я предпочел ему Павла.

– Тогда скажи ему, что я ничего не значу для тебя. Скажи, что ты лишь использовал меня. Это ему понравится, не так ли?

– Кэтлин… – Он замолчал, беспомощно пожав плечами. – Зачем, как ты думаешь, я рассказал тебе всю правду? Я ведь мог промолчать. Помнишь шарф, что положили на ступеньки у двери? Теперь я не могу ручаться за твою жизнь. В Вазаро ты будешь в безопасности.

– А если я не уеду?

– Реклама Танцующего Ветра появится в завтрашних газетах. И с этой минуты твоя жизнь будет находиться под угрозой. Даже если я постоянно буду рядом, это не может гарантировать тебе полной безопасности.

– Я и не прошу никаких гарантий. – Она присела на край кровати, сжимая пальцами виски. – Мне надо понять, как будет лучше.

– Лучше всего, если ты вернешься в Вазаро.

– Нет, это не выход.

– Но почему? Надеюсь, ты не собираешься звонить Джонатану и сообщать о Ледфорде?

– Нет. Сейчас уже поздно что-либо менять. Танцующий Ветер нужен мне для того, чтобы спасти Вазаро. Думаю, ты догадывался о том, что я не стану ни о чем говорить Джонатану?

– Да.

– Ты знал, на какие кнопки нажимать. – Вымученная улыбка появилась на ее губах. – Видишь, я стала твоей сообщницей.

– Я попытаюсь загладить свою вину.

– Ты? Ну нет! – Сжав кулаки, она шагнула к нему. – Раз уж Танцующий Ветер окажется здесь из-за меня, то я сама возьмусь охранять его. И я не позволю тебе обманывать Джонатана!

– Я и не собирался!

– Откуда я знаю, что у тебя на уме! – Она впилась в него взглядом. – Нельзя, чтобы статуэтку украли! Ты можешь охотиться за своим маньяком, но это не должно касаться никого, кроме вас двоих. Ты понял меня?

– Без сомнения.

– Хорошо. – Она отвернулась, давая понять, что разговор окончен. – Будь добр, выйди отсюда, пока я не упакую вещи. У меня нет желания тебя видеть. А потом отвезешь меня в аэропорт.

Он очень больно ранил ее.

Алекс, положив руки на руль, смотрел, как Кэтлин поднялась по ступенькам и вошла в здание аэропорта. Не оглянулась, не помахала рукой на прощание. На лице ее застыла маска холодной отчужденности.

Единственное, что ему хотелось сейчас, – это чтобы Кэтлин оставалась в Вазаро до начала презентации. Возможно, Ледфорд решит, что Кэтлин значит для него так же мало, как и Анжела.

Возможно. Слишком неопределенно. А он должен сделать все, чтобы уберечь Кэтлин.

Он не позволит Ледфорду использовать Кэтлин в качестве еще одного назидания.

– Мариза такая милая. Очень спокойная и нетребовательная. – Мать прошла следом за Кэтлин в ее комнату, чтобы помочь распаковать вещи. – Совершенно не похожа на дочь кинозвезды. Я предлагала ей несколько раз проехаться в Канны или Ниццу, но за эти две недели она выбралась только в Океанографический музей Жака Кусто и Монте-Карло. Все остальное время работала на поле с Жаком или бродила по окрестностям.

– Я рада, что девочка не причинила тебе лишних хлопот. Не думала, что она окажется таким покладистым ребенком.

– Ребенком? – Катрин вскинула брови. – Меньше всего это слово подходит для Маризы.

Кэтлин пожала плечами:

– Но ведь ей только шестнадцать лет.

– И все же мне показалось, что она… – Мать запнулась и, как бы между прочим, спросила: – Алекс не приехал с тобой?

– У него дела в Париже, и он знает, что я задержусь здесь всего лишь на день. – Кэтлин старалась не встречаться с матерью взглядом. – Все идет хорошо, мама.

– Я скучаю по нему, – улыбнулась Катрин. – Но зато он оставил в мое распоряжение свою машину. И мне доставляет такое удовольствие проезжать в ней по Ницце.

Кэтлин растерянно повернулась к ней:

– Алекс разрешил тебе водить ее?

– Разумеется. Он оставил мне ключи перед отъездом в Штаты. – Катрин нахмурилась. – Неужели ты считаешь, что я могла бы сесть за руль без его разрешения?

– Что ты, конечно, нет… – Кэтлин склонилась над чемоданом. – Но просто он даже словом не обмолвился об этом.

– Он был слишком занят своими мыслями.

– Да. – Кэтлин припомнила вдруг все случаи, когда он так же неназойливо проявлял к ней внимание, его самый главный подарок – дом на площади Вогез, – и внезапно ощутила саднящее чувство потери. Руки ее сами собой стиснули юбку от темно-синего костюма. Нет! Надо скорей идти в поле. Работа поможет забыться. – Мама, ты не можешь попросить Софи разобрать мои вещи? Я хочу переодеться и поработать в поле с Жаком.

Катрин кивнула:

– Я сама разберу все. Мне все равно сейчас нечего делать. – Она с легким недоумением посмотрела на лежавший сверху слишком хорошо знакомый ей темно-синий костюм Кэтлин. – Ты что? Так и ходила в нем не снимая? И никаких новых вещей? Что же ты делала в Париже, если даже не пробежалась по магазинам?

Кэтлин улыбнулась:

– Тебе даже трудно представить, сколько дел я успела провернуть! Это была деловая, а не увеселительная поездка. Завтра мне надо вернуться, чтобы закончить все остальные приготовления. – Кэтлин расстегнула шелковую блузку и принялась стягивать ее с себя, направляясь к полке, где лежала ее рабочая одежда. – Но Париж все так же прекрасен, и я смогла выкроить время, чтобы пробежаться по музеям.

И невольно в ее памяти всплыли самые яркие картины из ее парижской жизни.

Его негромкий смех, когда он говорил о белой рабыне и шейхе…

Его пронзительно-синие глаза, в которых светилось желание, когда он отодвинул занавеску в ванной…