Джоанна Линдсей - Серебряный ангел Страница 42

Тело Шантель сковало оцепенение, "а колени предательски подгибались. Стоящий позади евнух поддержал ее, и она почему-то поняла, что он искренне старается помочь ей сделать последние трудные шаги. Это и то, что он аккуратно взял ее под локоть, оказалось более полезным, чем демонстрация силы. Тяжелые двери раскрылись, породив эхо, напомнившее девушке погребальный звон. Вслушиваясь в него, она еще на мгновение замерла, затем закрыла глаза и сделала шаг, означавший, что все кончено, — она вошла в проклятый Богом Вавилон, выхода из которого для нее не было.

— Теперь полегче, Шахар? — услышала она заставившие ее очнуться слова Хаджи-аги. Откуда она знает? Впрочем, чего же тут непонятного. Она уже внутри, и сопротивляться нечему. Шантель подняла глаза на главного евнуха, но ничего не ответила. Здесь властью был он. Именно он выбрал ее из множества женщин, которых предлагал ему Хамид Шариф, из-за него она оказалась в этом гареме и стала собственностью его вызывающего отвращение хозяина.

Девушка оглянулась, ища глазами того, кто помог ей сделать те последние шаги сюда и не превратиться в посмешище. Это был такой же нубиец, как и другие евнухи, высокий, мускулистый, с черной до синевы кожей. Но в отличие от сотоварищей его коричневые глаза были добры и лучились теплом. Он все понял без слов, когда она благодарно улыбнулась ему, и в ответ тоже улыбнулся, сверкнув белоснежными зубами. Шантель это придало какие-то силы, она почувствовала себя не совсем одинокой и потерянной в этом чуждом ей мире.

— Как его зовут? — спросила она у Хаджи, когда они пошли дальше уже вдвоем, оставив охрану у входа в гарем.

— Они принадлежат мне, Шахар. Тебе совсем не обязательно знать его имя.

— Проклятье, почему ты не можешь ответить на мой вопрос? — воскликнула она, не думая о последствиях. — Я уже здесь и не собираюсь никуда бежать. Неужели это так невероятно трудно — просто ответить.

Хаджи-ага так резко остановился, что идущая за ним девушка буквально врезалась ему в спину. Она отскочила, поняв наконец, что ведет себя, видимо, слишком дерзко. Но какого черта! Она — достопочтенная Шантель Бурк, как бы они ее там ни называли. Она не намерена отказываться от своих прав и не позволит помыкать собой, оставаясь безответной, каковыми они привыкли, как видно, видеть своих женщин.

— Ну так что? — спросила она уже более спокойным тоном, когда Хаджи обернулся и посмотрел на нее.

Довольно долго он стоял молча, а затем двинулся дальше, предоставляя ей следовать за ним.

— Кадар его зовут, если тебе так нужно это знать, — расслышала она вдруг ворчливое бормотание.

Шантель мысленно поздравила себя.

— Спасибо! — сказала она вслух.

Главный евнух ухмыльнулся, немного снизив темп ходьбы, подстраиваясь под девушку.

Они шли все дальше и дальше в глубь гаремного помещения, через отпиравшиеся и вновь запиравшиеся бесчисленные двери, запутанные коридоры, переходы, богато украшенные холлы. Затем они спустились по лестнице, ведущей во внутренние дворики, и пошли по тропинкам, освещенным факелами на стоящих вдоль них колоннах, мимо садиков с изящно смотрящимися при лунном свете беседками.

Несмотря на позднее время, им то и дело встречались какие-то люди, в основном служанки и гаремные рабыни, которые безошибочно узнавались по одинаковым шароварам и туникам из белой хлопковой ткани — униформе наименее значительного обслуживающего персонала дворца. Но попадались и евнухи, и какие-то мальчики в блестящей одежде, которые, как позже, к своему ужасу, узнала Шантель, все были кастрированы. Они выполняли здесь функции европейских пажей.

Выделявшиеся среди других наложницы встречали девушку взглядами, в которых читались вызов, враждебность или в лучшем случае легкое удивление. Слуги сразу принимали угодливую позу и склонялись в глубоком поклоне перед Хаджи-агой, который не обращал на них ни малейшего внимания.

— Почему все кланяются тебе? — поинтересовалась Шантель..

— Я — главный евнух.

— Да? Это делает вас третьим по влиятельности человеком в Барике, правда?

Он удивленно посмотрел на девушку.

— Кто тебе об этом сказал?

— У меня был очень упорный учитель, когда меня везли сюда. Судя по всему, он предполагал, что я в конце концов окажусь во дворце, и вдалбливал мне его систему иерархии. А я, как правило, не забываю то, чему меня учат, даже если уроки даются помимо моей воли.

— А иерархии гарема он тебя тоже учил? — спросил Хаджи.

— Если вы имеете в виду ту кастовую систему, согласно которой одни женщины занимают в нем более высокое положение, чем другие, то да.

— Расскажи мне, что ты знаешь об этом?

— Мне бы не хотелось, — проговорила она с отвращением. — Это унизительная система, если хотите знать мое мнение. Способ добиться более высокого положения…

— Рассказывай, — перебил Хаджи-ага ее рассуждения.

Шантель стиснула зубы.

— Хорошо. На нижней ступени этой лестницы находятся наложницы, или одалиски. Это те женщины, на которых господин не обращает никакого внимания. Следующий ранг — гожде. На них господин обращает внимание, но не приглашает их в… — Она покраснела и не могла закончить фразу.

— Не призывает их к себе пока? — помог ей главный евнух.

— Да, вы прекрасно это сформулировали, — сказала, успокоившись, Шантель. — Следующая ступень — икбаль, то есть как раз те, кого он «призывает к себе», его прежние и нынешние фаворитки. И, наконец, на вершине пирамиды находятся кадин, или официальные жены господина.

— И какую же ступеньку выбрала для себя ты?

— Самую нижнюю, — ответила Шантель с жаром. Хаджи засмеялся. Подобное он слышал впервые в жизни.

— Но ты уже гожде, и останешься ею недолго, как я думаю. Однако ты скоро поймешь, что система каст в гареме Джамиля Решида существенно отличается от того, что ты ожидаешь, поскольку две низшие ступени в нем уже давно отсутствуют.

На несколько мгновений Шантель застыла с раскрытым от удивления ртом.

— Вы хотите сказать, что он со всеми ними спит? — спросила она наконец, с трудом подбирая слова. Хаджи кивнул.

— С некоторыми всего несколько раз в год, с другими один-два раза в месяц, но так или иначе он не пренебрегает ни одной. Конечно, есть и фаворитки, которых он призывает чаще других, но это его жены, самые любимые из них.

Девушка нахмурилась, сделав неутешительный для себя вывод.

— Тогда у него, видимо, не так много женщин. Главный евнух улыбнулся над ее рассудительностью.

— С тобой — сорок восемь, Шахар. Действительно, это не очень много. У его отца их было более двухсот.

Не очень много? О Боже! Сорок семь женщин, и он со всеми успевает спать! И еще гордятся этим скотством! Но уж она, пусть и единственная изо всех, не собирается рваться к нему в постель.