Джулианна Маклин - Плененная горцем Страница 42

— Можешь быть уверена в том, что я жажду мести. Справедливость должна восторжествовать. И ничто не может встать между мной и моей целью. Но когда я ее достигну, девушка, ты даже смотреть на меня не захочешь. Глядя на меня, ты будешь видеть жестокого дикаря, которым я являюсь.

Она ощутила, как горло перехватило от животного ужаса. Разумеется, она хотела приехать в Монкрифф и вернуться в свой удобный цивилизованный мир. Но ей было страшно даже представить себе то, что, по мнению Дункана, он был обязан сделать, прежде чем сможет ее освободить. Она и думать не хотела о том, что он способен совершить задуманное им убийство.

— Я хочу, чтобы все это закончилось, — произнесла она. — Я не желаю быть твоей пленницей. Но неужели убийство необходимо? Разве нельзя отомстить как-то иначе? Доложи о действиях Ричарда властям. Напиши письмо и потребуй официального расследования.

В ответ на эти слова Дункан только горько усмехнулся. Протянув руку, он отвел с ее лица прядь волос.

— Общение с тобой доставило мне удовольствие, девушка. Когда мы расстанемся, я буду по тебе скучать.

Почему он не желал слушать голос разума?

Он обнял ее рукой за талию и прижал к себе.

— Я жаждал тебя весь день, и, как ни стараюсь, мне не удается усмирить свою плоть. Я никогда не ощущал себя таким дикарем, каким становлюсь, ложась рядом с тобой.

Его признание огорошило Амелию. Раскрасневшись от того жара, который бушевал в ее собственном теле, она посмотрела на него и попыталась отстраниться. Но не успела она вымолвить и слова, как его рот впился в ее губы, и он упал на нее.

Ветер зашуршал в кронах деревьев… Амелия инстинктивно выгнула спину. Ее охватило непреодолимое желание обнять его и ощутить себя в его объятиях. У нее даже голова закружилась. Он сжал пальцами ее грудь и начал ее поглаживать. Амелия только бессильно охнула. Ей безумно хотелось отдаться этой страсти, но что-то побуждало ее сопротивляться.

Его язык скользнул в ее рот. Приподняв юбки, он вскинул их до самой талии и начал ласкать ее бедра. Все, что их теперь разделяло, — это ее лопнувшие панталоны, под которые он вскоре проник своими ловкими и умелыми пальцами. Она почувствовала, как его ладонь легла ей между ногами и принялась мять и поглаживать нежную, чувствительную плоть. Наслаждение превратилось в острое и неукротимое желание. Она сжала ноги, сомкнув их вокруг его руки.

— Я всего лишь трогаю тебя, девушка, — прошептал он ей в губы, и она задрожала от удовольствия, хотя и понимала, что на этом они не остановятся.

Он ее соблазнял и заманивал в очень опасные места.

Она с готовностью раздвинула ноги, когда он начал тереть ее холмик основанием ладони. Ее захлестнули новые незнакомые ощущения, и каждое прикосновение его пальцев доставляло ей неизъяснимое наслаждение. Он провел по ее губам языком, а затем лег на нее.

Рассудок повелевал положить этому конец, но тело ему не повиновалось. Широко раскинув ноги, она ощущала нежное касание кончика его возбужденного члена, все настойчивее прижимающегося к ее интимным складкам; все было горячим и влажным. Она не хотела, чтобы это заканчивалось, несмотря на то что осознавала совершение недозволенного.

— Я хочу взять тебя прямо сейчас, — прошептал он, — но и ты должна этого захотеть.

Ее грудь тяжело вздымалась. Она не решалась ответить.

— Если ты не желаешь расставаться со своей девственностью, ты должна сказать об этом сейчас.

— Я не знаю, — прошептала она. — Я не хочу, чтобы ты останавливался, но я всегда верила в то, что должна беречь себя для мужа.

Дункан долго смотрел на ее лицо, озаренное светом костра. Затем он отстранился и оперся лбом на ее плечо. Казалось, ему требуется время, чтобы взять свои желания под контроль.

— Я не хочу тебя погубить, — тихо произнес он, — но могу доставить тебе удовольствие.

Она не поняла, что он имеет в виду. А Дункан опустился ниже, и его голова скрылась под ее юбками. Она ахнула от неожиданности, когда он начал целовать ее лодыжки, колени, внутреннюю поверхность бедер. Затем он широко раздвинул ее ноги и погрузил свой рот и язык в складки ее женского естества.

Она выгнула спину и судорожно втянула воздух сквозь стиснутые зубы, окунаясь в головокружительный туман восторга.

— Что ты со мной делаешь? — прошептала она.

Но он ничего не стал ей объяснять, его рот были занят.

Впрочем, прислушиваясь к звукам, издаваемым им, она вскоре и сама забыла о своем вопросе. Теперь ее интересовало, насколько это приемлемо. Занимаются ли этим все мужчины и женщины или только шотландцы?

Охваченная дикой страстью, Амелия запрокинула голову и закричала. Ее тело затрепетало, мышцы напряглись, и ее захлестнуло волной огня. Она извивалась на меховой подстилке, как пойманное в ловушку животное, колотила кулаками по земле. Она пыталась сопротивляться наслаждению, но никогда в жизни не испытывала ничего подобного, и это было неподвластно ей. А затем силы внезапно покинули ее.

Спустя какое-то время он выбрался из-под ее юбок и накрыл ее обессиленное тело своим. Он прижимал ее к себе, и она чувствовала себя желанной и защищенной. Она не хотела его отпускать, хотела, чтобы их объятия длились вечность. Еще никогда и ни с кем у нее не было подобной близости.

— Что это было? — спросила она, понимая, что ее вопрос в этот момент лишен какой-либо логики.

— Я говорил тебе, что мы, шотландцы, любим доставлять удовольствие своим женщинам. — Он опустил подол ее юбки, прикрывая ноги. — Теперь тебе необходимо поспать.

Амелия смотрела на ночное небо, и ей казалось, что она находится в состоянии пьяного оцепенения.

— Мне было приятно, — созналась она.

— Я знаю.

— Но мне не следовало этого допускать. Это было чересчур… интимно.

Долгое время Дункан молчал, глядя на расплывчатые очертания макушек деревьев на фоне черного неба.

Наконец он заговорил:

— Да, ты права. Мне тоже не следовало этого допускать.

В эту ночь они больше не обменялись ни единым словом.

На протяжении долгих месяцев сон Дункана был недолгим и прерывистым, и он уже забыл, что значит чувствовать себя утром свежим и отдохнувшим.

Его разбудил аромат хвои и щебетание птиц в кронах сосен; розовое сияние рассвета за лесом бледным светом озарило его веки. Он зевнул и поднял руки над головой, потягиваясь, но вдруг его пронзило неприятное воспоминание о том, что должно сегодня произойти. Ему предстояло приехать с Амелией в замок и, возможно, обнаружить там Ричарда Беннетта, наслаждающегося всеми благами, которые был способен предоставить Монкрифф.