Мэдлин Бейкер - Любовь первая, любовь бурная Страница 42

— Конечно, твой народ знает, что не сможет победить, — заметила Бриана. Мысль о войне переполняла ее страхом за жизнь Шункаха.

— Это сражение мы выиграем, — ответил Шункаха. — Татонка Ийотаке предложил Вакан Ганка сотню кусочков своей плоти в Солнечном Танце и был вознагражден предвидением, которое показало ему сотни и сотни падающих белых людей.

— Ты не можешь верить этому! — воскликнула Бриана. — Зачем, зачем, ведь это всего лишь суеверная чепуха…

— Неистовая Лошадь верит в это, — спокойно сказал Шункаха. — Наши братья, Чейены, верят этому. Они пошли присоединиться к Сидящему Быку в его зимнем лагере у Бобрового Ручья. Сидящий Бык послал гонцов во все племена, которые еще свободно живут, и пригласил их подняться для последней битвы с солдатами.

— Но ты не должен ехать, — закричала Бриана.

— Я дал слово, что буду сражаться рядом с Неистовой Лошадью.

Бриана уставилась на него. Полный смысл его слов поразил ее, как громовой удар. Он собирался пойти за Неистовой Лошадью в лагерь Сидящего Быка. Он собирался сражаться. Как он себе это представляет? Последняя битва с солдатами. Она не хотела, чтобы он оказался ее участником. Она понимала (хорошо понимал и он сам), что индейцы проиграют. У белых больше людей, больше оружия, больше всего. И в конце концов Лакота и Чейены окажутся в резервациях — так же, как Команчи. Как Пауни. Как Киава…

Темные глаза Шункаха задержались на лице Брианы. Последние недели были тяжелыми для него. Жить с ней, но не прикасаться, хотеть ее, но быть нежеланным. Неужели он недооценивал ее? Может, она была не такой мужественной, как он предполагал. Может, она не так сильно любила его, чтобы принять его образ жизни. И все же, если они будут вместе, она должна принимать его таким, каков он есть, жить, как он живет и где он живет. Другого выхода не было.

Только этой зимой Бриана начала понимать, почему индейцы ненавидят белого человека. Она проводила часы, слушая рассказы стариков о прежних временах. У Лакота не было письменности, и поэтому их история существовала в виде рассказов и легенд, которые передавались из уст в уста каждую зиму.

Сидя в типи холодной зимней ночью, Бриана узнала про полковника Джона М. Чивингтона, напавшего на мирную группу Чейенов у Песочного Ручья двадцать четвертого ноября 1864 года. Вождь племени, Черный Котел, поднял американский флаг над своим лагерем и отправил посланцев встретить войско, подтвердить или убедить: Чейены — друзья! Но все эти попытки были проигнорированы Чивингтоном и его волонтерами. Против шестисот васику выступили обороняться приблизительно двести воинов. Белые, вооруженные гаубицами, легко разделались с Чейенами. Несколько индейцев спаслось при первом обстреле, но большинство были убиты, включая женщин и детей. Чивингтон и его люди вернулись в Денвер, сняв более чем сотню скальпов.

Старики рассказывали, как Кастер напал на поселение Чейенов, стоявшее лагерем в долине реки Вашита. Они рассказывали о нарушенных договорах, о произнесенных белыми людьми, но никогда не выполненных обещаниях, и Бриана слышала гнев в их голосах, горечь от предательства.

Зима проходила медленно, но момент, которого Бриана боялась, приближался быстро.

И вот снова наступила весна и время кочевать к лагерю Сидящего Быка.

— Глава 11 —

Бриана сидела у своего вигвама и смотрела, как воины въезжали и выезжали из деревни. Лагерь располагался у Большой Излучины Реки Роузбад, в нем царила постоянная суматоха. Воинов посылали в фактории Агентства выменивать ружья и амуницию. Другие храбрецы отправлялись на поиски свежих коней для войны. Остальные разносили слова Татанка Ийотаке: «Война; приезжайте в Роузбад». Старики уходили искать одежду и одеяла, индианки, казалось, всегда готовили пищу, так как нужно было накормить множество людей.

Бриана мало виделась с Шункаха Люта. Он также был захвачен волнением, молнией носившимся по лагерю и заражавшим каждого, к кому прикасалось.

Один раз она видела Сидящего Быка. Это был невысокий человек, крепкого телосложения, с большой головой и широким, плоским лицом. Его волосы начинали седеть. Когда она услышала, как он говорит, то поняла, почему индейцы хотят следовать за ним, — он был ярким оратором.

Итак, быть войне, как предсказал Сидящий Бык, а Неистовая Лошадь поведёт их.

В середине мая Лакота и Чейены вышли навстречу «Трем Звездам» генерала Джорджа Крука. Бриана стояла у вигвама и смотрела на Шункаха Люта, сердце ее было холодно, как вчерашняя зола. Он собирался сражаться — она не знала и не могла сказать никаких слов, чтобы изменить его решение. Он сидел верхом на огромном черном жеребце, воин от кончика пера в волосах до носка мокасин. В одной руке он держал ружье, в другой — украшенное перьями копье. На нем не было рубашки, бронзовый торс разрисован полосками, мускулы вздымались под гладкой, смуглой кожей, которую она знала так же хорошо, как и свою собственную.

Он собирался сражаться.

Неистовая Лошадь подъехал к Шункаха, они обменялись несколькими словами. Бриана перевела взгляд с Шункаха на Неистовую Лошадь. Тело вождя Оглала было разрисовано белыми пятнами. Красная стрела молнии рассекла одну щеку. За исключением мокасин и набедренной повязки; на нем ничего не было. Шункаха рассказывал ей: когда Неистовая Лошадь был мальчиком двенадцати или тринадцати лет, он провел три дня на вершине холма без еды и сна. Когда он ослаб и у него закружилась голова, ему померещилась лошадь, идущая к нему. На спине лошади сидел воин. Он не вез скальпов. Распущенные волосы спускались ниже талии, тело было разрисовано мелкими пятнами, зигзаг молнии изгибался от лба до подбородка. Пули и стрелы атаковали призрачного воина, но не задели его. Свирепствовала буря, но он проходил сквозь нее невредимым. К нему подходили люди, но он проезжал сквозь них. И над его головой летел ястреб с красной спиной.

Став из мальчика воином, Неистовая Лошадь принял отличительные черты того, кто был ниспослан его взору в пророчестве-предсказании. Шункаха сказал, что Неистовая Лошадь никогда не снимает скальпов, потому что у привидевшегося воина их не было.

А сейчас все больше и больше бойцов собиралось вокруг, поднимая вверх ружья, издавая воинственный клич Лакота — хока-хей! — и крик хухн!, предвещающий смерть врагам Народа.

Пыль клубилась под копытами лошадей, гарцующих в возбуждении. Хвосты перевязаны для войны, гривы украшены перьями. У многих лошадей на крестце стоят знак, указывающий на то, что наездник убил врага в рукопашном поединке. Некоторые животные были украшены стрелами молний, которые являлись символами войны. У других лошадей через храп были проведены линии — две, три или четыре полоски, по числу удачных походов, в которых участвовал воин.