Дебора Мей - Остров любви Страница 42

– Это что, вас так учили в пансионе для благородных девиц?

Фиби чуть не поперхнулась.

– Поверить не могу, что я беседую с вами на подобные темы.

– Может, для Кросби это и важно, но нельзя судить о женщине, принимая в расчет одну лишь девственность… А может, Кью блефует, – Алекс ткнул пальцем в смятую телеграмму.

– Хотелось бы… – вздохнула девушка. – Мой отец всегда говорит то, что думает.

Она посмотрела на далекий горизонт. Линия, где небо сходилось с озерной гладью, казалась столь близкой, будто бы ее можно было коснуться рукой.

«Вы ее похитили. Вы теперь о ней и заботьтесь…»

«Словно о какой-нибудь кошке», – подумала Фиби. Теперь девушка окончательно запуталась и абсолютно не представляла, как действовать дальше. Всю жизнь отец был для нее прочным якорем. Без него чтобы ее удержало? Единственное, что Фиби знала теперь, что для нее нет места на этом диком мрачном острове.

– Нет никакого смысла держать меня здесь дальше, – сказала она Хосмену. – Я буду вам только лишней нахлебницей. К тому же вы теперь лишились последней надежды вернуть деньги, потраченные за мое похищение. Единственным выходом для вас будет отослать меня обратно в Ипсуич, причем незамедлительно.

– Но, похоже, мисс, вас там не ждут с распростертыми объятиями…

Девушка вспомнила Гвенду, сестру ее сердца. Гвенда, Сьюзи и даже Белинда защитили бы ее и поддержали и, быть может, заставили бы вновь поверить в себя.

– Там есть и другие люди, кроме моего отца, – ответила Фиби. – Так что пусть это вас не волнует.

– Поверьте, меня это точно не волнует. Девушка взглянула на Хосмена, пытаясь понять, о чем он думает. Взгляд Алекса был тверд и непреклонен. Но, как ей показалось, он впервые смотрел на нее, как на человека, а не на предмет торга или породистую кобылу.

– Пожалуйста, – вновь заговорила она, – давайте будем считать, что инцидент исчерпан. Я не буду преследовать вас по закону за то, что вы привезли меня на этот остров, а вы не будете считать меня ответственной за трагедию, причиной которой стала одна из компаний отца.

– Все не так просто. Отсюда суда до Ипсуича каждый день не ходят.

– Ничего, есть почтовый пакетбот. На нем я доберусь до большой земли, а там возьму экипаж или сяду на поезд. Неужели вы не понимаете, мистер Хосмен, что все кончено.

Только сейчас Фиби поняла, что отец фактически от нее отказался. Поначалу ее всхлипывания были беззвучны, как и ее боль, но затем девушка так разрыдалась, что даже видавшему виды Алексу Хосмену стало не по себе.

Он положил руку ей на плечо, едва сдерживаясь от порыва обнять эту хрупкую девушку, и неуклюже попытался утешить Фиби.

– Ну, не надо плакать, – повторял Алекс. – Не надо…

Она с трудом заставила себя успокоиться.

– Хорошо-хорошо, я больше никогда не буду плакать…

Скомкав телеграмму, Хосмен бросил ее на землю.

– Так, значит, вы утверждаете, что ваш отец не блефует. А это значит, что он всерьез верит в эту «непригодность для брака»…

– А вам какое дело? Вы же сказали, что вам все равно.

Как ни странно, Фиби вдруг почувствовала несказанное облегчение: ей не придется ни за кого выходить замуж. Разве не об этом она мечтала?!

– Как вы думаете, а не приложил ли к этому руку Саймон Кросби?

– Я понятия не имею, о чем сейчас думает Саймон… пожалуйста… – простонала девушка, почувствовав очередной приступ отчаяния. – Отпустите меня…

– Обратно в Ипсуич, – закончил за нее Алекс. – К любящему папочке:

– Да.

– Но почему, черт побери? Неужели вы не поняли смысла его послания?

– Да… но…

– И теперь вы хотите вернуться к этому сукину сыну? И вновь стать его дочкой?

– Я не могу перестать быть его дочерью лишь потому, что вы загнали меня на этот Богом забытый остров. – А вот мистер Кью считает, что вы запросто можете перестать ею быть.

Фиби почувствовала, что на глаза вновь наворачиваются непрошеные слезы.

– Мне нужно повидаться с ним, объяснить…

– Вероятно, вы это и так всю жизнь делалион ведь того не стоил!

– Вам ненавистна мысль, что я смогу пробить его?

– Он не заслуживает прощения.

– Он заслуживает прощения от меня. А того выбора вы мне не оставили, – сердито отрезала девушка. – С чего бы мне оставаться здесь с человеком, который меня ненавидит!

– Я вовсе не испытываю к вам ненависти, – опешил Алекс.

– Ха, вы не давали мне повода хотеть остаться с вами!

– Да вы и не должны этого хотеть. Вы же заложница!

– Которая не стоит и цента, и потому я прошу меня освободить.

Фиби одолела вдруг жуткая тоска по величественному покою залов и коридоров пансионамисс Олборн, по жизни, в которой единственной проблемой было решение, какое платье надеть к обеду – из голубой саржи или белого шелка. Но несмотря на эту тоску, теперь девушка уже не была прежней Фиби Кью. Больше подобные вещи уже не будут ее радовать. Она должна была найти что-то новое. Новую цель в жизни. А просто прячась на северном острове, достигнуть хотя бы малого было невозможным.

– Я хочу знать, что с моими друзьями.

– Вполне возможно, что они погибли, – сказал Алекс. – Судя по тому, что пишут газеты, в Ипсуиче пожар не удалось локализовать сразу, значительная часть города выгорела, и многие лишились своих домов, как вы, мисс.

– Как вы умудрились стать таким жестоким?

– Я просто констатирую факты.

– Тогда вы должны понять, что я жажду их увидеть. Я ведь здесь с ума схожу от неведения!

– Ну, это уже кое-что, – почти довольно буркнул Хосмен и, отвернувшись, пошел прочь, оставив девушку в одиночестве около стремительного ручья.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Фиби решила провести остаток этого времени года на острове Мей. «Это всего лишь несколько недель, – внушала она себе, пытаясь подавить все возрастающее отчаяние. – Всего лишь несколько недель, а затем я покину остров вместе с его обитателями. А оказавшись на большой земле, уж как-нибудь доберусь до Ипсуича». О том, что будет дальше, девушка предпочитала не думать.

Об отце Фиби старалась не вспоминать. Трудно было смириться с мыслью о том, что теперь она для него ничего не значит. Может, отец просто еще не отошел от потрясения после пожара? Конечно же, он ценил ее больше, нежели товар на брачном рынке. В конце концов, папа же любил ее?!

В памяти всплыли воспоминания далекого детства: отец сидел у ее кровати, когда Фиби была маленькой, и зажигал лампу, потому что девочка очень боялась темноты. А когда няня Макферсон сказала, чтобы он не баловал дочку, отец рассмеялся и сказал: «Да она же еще ребенок». И Фиби блаженно улыбалась под одеялом и засыпала, ощущая запах старой кожи и чернил.