Жюльетта Бенцони - Недостойные знатные дамы Страница 43

— Но она, по крайней мере, из благородной семьи?

— Она так говорит… Но лучше спросите у нее сами!

И лодочник столь гадко ухмыльнулся, что молодой барон не стал более расспрашивать грубияна. Впрочем, того, что он узнал, ему было вполне достаточно. Теперь оставалось только следовать за лодкой этой очаровательной женщины, а когда она сойдет на берег, попытаться завязать с ней беседу.

Возбужденный обольстительной улыбкой Лондонской Красавицы, Сент-Андре преисполнился решимости не отплывать из Англии до тех пор, пока не познакомится поближе со столь обворожительным созданием.

Они плыли почти вплотную друг за другом, но когда лодка красавицы повернула к берегу напротив Тауэра, Сент-Андре приказал своему гребцу опередить ее, чтобы первым очутиться на суше. Сей ловкий маневр позволил ему предложить руку красавице Молли, когда та отважилась ступить своей крошечной ножкой на твердую землю. Затем, отвесив ей такой поклон, словно перед ним была сама королева, Луи заговорил:

— Мадам, простите мне мою дерзость, но, увидев вас однажды, я не устоял перед искушением еще раз взглянуть на вас…

Красавица вновь удостоила его своей призывной улыбкой, и Сент-Андре почувствовал, как сердце его тает.

— Мне не в чем вас упрекнуть, сударь, потому что я сама не смогла сдержаться и улыбнулась вам. Вы ведь француз, не так ли?

— Вы правы, мадам, и я готов служить вам! Но как вы догадались…

— У вас французский акцент. Мне нравятся французы. Всегда нравились… Раз вы столь любезно предлагаете свои услуги, позвольте мне опереться на вашу руку и проводите меня домой. Это недалеко отсюда, на набережной. Но скажите, как вас зовут? Мне кажется, вам пора представиться…

Краснея от смущения, Сент-Андре назвал себя; в ответ он услышал, что красавицу зовут леди Сиблис и она вдова. Покончив к обоюдному удовольствию со светскими церемониями, они направились к сумрачному с виду дому — одному из тех немногих, которые не пострадали во время пожара на этой улице. Дом был добротный, каменный, с толстыми решетками на окнах первого этажа.

— Мой дом выглядит не слишком веселым, — заметила Молли Сиблис, — но он служил мне прекрасной защитой во время недавних стихийных бедствий, и я люблю его. А если вам будет угодно зайти ко мне, вы сможете убедиться, что внутри он гораздо более приветлив, чем снаружи.

Француз с радостью принял любезное приглашение, поскольку сгорал от желания ближе познакомиться с этой обольстительной женщиной, чей голос, низкий и чуть хрипловатый, кружил ему голову так же, как и ее улыбка.

Внутри дом действительно оказался весьма уютным. Он был превосходно, даже изысканно обставлен: мебель исключительно дорогая, зеркала венецианские, ковры привезены с Востока, серебряная посуда изготовлена лучшими мастерами.

Учитывая небольшие размеры жилища, прислуги в нем было мало: пожилая служанка, которую мадам Сиблис представила как миссис Токер, и хорошенькая молоденькая девушка, темноволосая, с томным взором; ее звали Кейт, и она была горничной мадам Сиблис. Ни лакея, ни привратника, ни одного слуги мужского пола. Предупреждая удивление гостя, Лондонская Красавица объяснила это своим недавним вдовством:

— Мой дядя со стороны мужа — человек на редкость строгих нравов. Он приглядывает за мной и требует, чтобы я жила как можно более тихо и скромно. А от лакеев, сами знаете, столько шума и суеты… Но позже, полагаю, я их заведу!

Объяснение было не слишком убедительным, однако Сент-Андре, в сущности, пропустил его мимо ушей, пребывая в совершеннейшем восхищении от приглашения на ужин, который хозяйка тотчас распорядилась подать.

К великому изумлению француза, ужин оказался превосходным: блюда изысканные, вина тонкие — и ни одного кувшина с пивом на столе. И если бы прислуживала им не миссис Токер, то лучшей обстановки и желать было нельзя. Не то чтобы служанка плохо справлялась со своими обязанностями — просто она, проходя мимо молодого человека, каждый раз глядела на него столь печально, что в конце концов ему стало не по себе. Луи вздохнул с облегчением, когда по окончании ужина Молли отпустила и служанку, и горничную, заявив, что они ей больше не понадобятся.

Оставшись одни, новые друзья продолжили разговор, не забывая при этом пить испанское вино. Молодая женщина ловко выспросила своего гостя о целях его путешествия, о его занятиях, его семье, его связях. Вино ударило в голову Сент-Андре и сделало его особенно разговорчивым, а волнующее соседство красавицы опьяняло еще сильнее.

Дерзость француза все возрастала, а сопротивление Молли Сиблис, напротив, ослабевало с каждой минутой. Наконец собеседники умолкли: уста их слились в продолжительном поцелуе. Когда же они оторвались друг от друга, Молли еле слышным шепотом объяснила молодому человеку, где находится ее спальня… и, как вы догадываетесь, дважды ей объяснять не пришлось.

В объятиях этой англичанки Луи Сент-Андре пережил одну из тех ночей, которые мужчины обычно запоминают надолго, иногда на всю жизнь. Молли оказалась пылкой, сладострастной и изобретательной любовницей, так что уснул молодой человек только на заре, не заметив, как за окном занимался новый день. Но долго спать ему не пришлось.

С трудом открыв глаза, Луи увидел, что уже утро, а над ним склонилась Молли и отнюдь не нежно трясет его за плечо.

— Быстрей, быстрей! Вставайте! Пора уходить.

— Как? Так быстро? Но почему?

— Из-за дяди! Я же говорила вам, по утрам он иногда навещает меня, и я боюсь, что он придет именно сегодня. А предчувствия меня никогда не обманывают… Умоляю вас, уходите! Если он встретит вас здесь, мы погибли…

— Что за глупость! У меня есть шпага, и я сумею защитить нас обоих. К тому же я хочу еще раз встретиться с вами!

— Вы можете прийти сегодня, когда стемнеет. А пока уходите, заклинаю вас!

Она была в таком ужасе, что Луи не стал настаивать. Быстро одевшись, он последний раз поцеловал ее, а потом сбежал с лестницы, перепрыгивая через две ступеньки сразу.

В доме было тихо, и Луи не сомневался, что все спят. Однако, к великому своему удивлению, в передней он увидел служанку, которая показалась ему еще более печальной, чем вчера.

Сент-Андре приказал ей отпереть дверь, но вместо этого она неожиданно приложила палец к губам и зашептала, то и дело бросая испуганные взгляды на верхнюю площадку лестницы:

— Сударь, ради бога и ради спасения вашей души, умоляю вас, не приходите больше в этот дом! С вами случится несчастье!

— Несчастье? Что за ерунда! С чего вы это взяли, почтеннейшая?

— Больше я не могу вам ничего сказать. Вы ведь, кажется, должны были отплыть во Францию сегодня, когда начнется прилив? Вот и прекрасно, отплывайте! Отплывайте — и даже не думайте сюда возвращаться, постарайтесь поскорей забыть и этот дом, и эту женщину!