Сара Ларк - Остров надежды Страница 43

— Но он же не с самого начала звался Питером, — заметила она в сторону Элиаса, когда карета тронулась.

Сначала они проехали по ухоженным улицам Кингстона, но затем покинули город и покатили вдоль побережья. Нора с любопытством смотрела на море.

Элиас пожал плечами.

— Когда я купил его, парня уже звали так, — коротко сказал он. — Но ты права, им часто дают новые имена. Именно ниггерам, которые работают в доме, потому что к ним как-то нужно обращаться, не рискуя вывихнуть себе язык. Смотри, вот тебе твои пальмы!

И действительно, на побережье росло несколько пальм, и Нора не могла насмотреться на них. Море также очаровало ее. Она еще во время плавания обратила внимание на то, что море каждый день играет разными красками. В это утро оно, казалось, сияло синим цветом, а волны были немного выше, чем вчера. Белоснежная пена прибоя оттеняла желтоватый цвет побережья. А негустой лес, куда довольно быстро привела их дорога, являл Норе тысячи оттенков зеленого. Она попыталась распознать деревья и кусты и наугад сказала, что это, наверное, красное дерево. Элиас подтвердил ее предположение. Кроме того, он показал ей синий сандал.

— Вот, а здесь голубая магония, очень типичная для Ямайки. У нас есть такая в саду, но в диком виде это дерево растет только в центральной части острова. Оно имеет синеватый оттенок, очень странный. Надеюсь, тебе понравилось также и красное дерево. Я приказал изготовить из него мебель для Каскарилла Гардене. Моя первая жена не очень любила его, ей хотелось привезти всю мебель из Англии.

Нора снова почувствовала себя не в своей тарелке, но ничего не сказала. Мебель в доме Холлистеров не особо отличалась от лондонской. Но, может быть, они и завезли ее из Англии.

— К этой стране... как-то не подходит тяжелая мебель, — в конце концов, сказала она. — Собственно, вообще никакая не подходит. Я думаю... Изначально люди ведь здесь жили больше на открытом воздухе, на природе... и...

Элиас сердито посмотрел на нее.

— Ты что себе воображаешь, хижину из бамбука? Циновки на полу, как в жилище для рабов? — Он снова набросился на нее, как тогда на корабле, и Нора непроизвольно шарахнулась от него. — Нора, я тебе уже сказал: ты — леди и должна вести себя соответственно! Разумеется, наш дом меблирован, как цивилизованный английский особняк. Я просто не считаю необходимым сначала вывозить дерево на родину, потом делать из него мебель, а после снова завозить ее сюда только для того, чтобы похвастаться перед соседями. Приличные столяры-мебельщики есть и в Кингстоне, и в Спаниш-Тауне. Они по образцу сделают любую английскую мебель, которую им покажут.

Нора замолчала и в мыслях уже смирилась со скучной обстановкой, похожей на ту, что была в доме ее отца. А теперь Элиас вслух планировал, где установит приобретенные в Лондоне статуи и повесит картины. Она спрашивала себя, как все это воспринимают люди, которых насильно привезли в этот мир из Африки.

Примерно через час поездки они прибыли в Сантьяго-де-ла-Вега, место, которое англичане кратко называли Спаниш-Тау-ном — Испанским городом. Поселение было основано испанцами и официально все еще считалось столицей острова, хотя Кингстон, конечно, из-за своей гавани приобретал тут все большее значение. Сантьяго находился намного дальше от побережья, и на подъезде к городу Нора увидела первые плантации сахарного тростника и какао. До сих пор она знала эти растения только по картинкам и удивилась их величине.

— Это же почти деревья! — поразилась она, прежде всего сахарному тростнику.

Элиас рассмеялся.

— С точки зрения ботаники это трава, — пояснил он, — что очень хорошо для нас, потому что, в отличие от деревьев, он вновь и вновь вырастает сам по себе. Если дерево однажды срубить, то на этом все закончится. А сахарный тростник можно срезать каждый год. Его также легко сажать, если иметь для этого необходимую рабочую силу.

То, о чем говорил ее супруг, Нора увидела на первой же плантации. Десятки рабов рубили ножами-мачете спелые растения, а на другом поле рабы высаживали саженцы. Все обливались потом, что было неудивительно. Мужчины работали под обжигающими лучами раскаленного солнца. На каждые двадцать-тридцать рабов приходился один белый надсмотрщик, который чаще всего стоял в тени. Нора спросила себя, почему черные не нападут на него. Их же было намного больше, и у них были мачете! Однако ей не хотелось снова спрашивать, потому что она могла представить себе ответ: наказания за попытку бегства, очевидно, были такими чудовищными, что рабы даже и не думали предпринимать ее.

Спаниш-Таун производил впечатление города более пестрого и не такого упорядоченного, как Кингстон, — испанское влияние было здесь все еще весьма ощутимым. Центр города образовывала недавно построенная церковь Святой Катарины. Здесь колониальная архитектура проявила себя лишь в незначительных деталях — а в остальном эта первая англиканская церковь Ямайки была типично английской и теоретически могла бы стоять даже в Лондоне.

В этот день Нора получила только самые скромные впечатления от города и церкви: Элиас не дал карете остановиться. Сейчас они находились всего лишь в нескольких милях от Каскарилла Гардене, при этом дорога вела исключительно через плантации сахарного тростника.

— А я думала, что наша земля находится у моря, — разочарованно протянула Нора.

Первое удивление прошло, и теперь бесконечные плантации казались ей скучными и производили угнетающее впечатление, а хозяйственные дороги между ними были пыльными и печальными.

Элиас кивнул.

— Так оно и есть, но тут нет дорог вдоль моря. Мы приближаемся к поместью со стороны центральной части острова. Но прямо возле моря мы дома не строили, это не рекомендуется, потому что здесь бывают ураганы и огромные волны, они просто смоют дом, если он стоит слишком близко к берегу.

Нора со страхом подумала о строительстве хижины их с любимым мечты. Наверное, это было слишком недальновидно — селиться прямо у воды. Но, с другой стороны, такую хижину можно было легко восстановить, если ее вдруг снесет. Она улыбнулась.

Элиас выпрямился.

— Кстати, вот мы и приехали, — заметил он. — Мы только что пересекли границу. Земля до сих пор принадлежит Холлистерам. А вот с этого поля начинается моя земля. Добро пожаловать в Каскарилла Гардене!

Значит, Холлистеры были все-таки не столько друзьями, сколько просто соседями, — отметила для себя Нора. Интересно, были ли у них еще дома? Вполне вероятно, если вспомнить стиль жизни других плантаторов, таких, как Вентворты. У них был городской дом в Лондоне, загородный дом в церковном приходе, который лорд Вентворт купил вместе со своим дворянским титулом, а также плантация на Виргинских островах. Однако Элиас, казалось, был невысокого мнения о коллекционировании домов и титулов. При этом денег у него для этого было достаточно. По словам Томаса Рида, Элиас Фортнэм был одним из самых богатых плантаторов на острове.