Джудит Айвори - Чудовище Страница 43

Шарль бросил на него неодобрительный взгляд.

– Прошу вас, – тихо промолвил он.

– Что?

– Это лишнее – «ваша светлость». Мы никогда не используем титул. «Месье» звучит гораздо лучше. – Он уже предупреждал об этом американцев, но те упорно стояли на своем. Теперь пришло время положить конец их фантазиям и напомнить им, что Франция – демократическая страна, где питают отвращение к подобной претенциозности.

– Но… э-э-э… хм… – Вандермеер собирался возразить.

Шарль повернулся к нему и нахмурил брови, изобразив неудовольствие. Вандермеер словно язык проглотил, и Шарль украдкой усмехнулся и примирительно предложил:

– Шарль, зовите меня просто Шарль.

Вандермеер не знал, что и сказать. С одной стороны, он успокоился, с другой – ужасно огорчился. Видимо, из-за того, что ему не придется называть свою дочь княгиней.

Ничего, они останутся довольны тем, что принадлежит князю д'Аркуру, кроме титула.

Вандермеер покорно продолжал:

– Позвольте представить вам мою дочь Луизу Амелду Мей Вандермеер. – Он кивнул в сторону Шарля. – Шарль Аркур, князь д'Аркур, – затем добавил: – Внучатый племянник короля Луи Филиппа.

Шарль решил больше не утруждать себя протестами. По крайней мере это была чистая правда.

Очаровательная Луиза посмотрела на говорившего. Вокруг не смолкал гул голосов. Она улыбнулась почти застенчивой милой улыбкой и чуть наклонила головку. Шарль застыл как вкопанный. Краем уха он поймал чье-то недоуменное восклицание. Все ждут от него ответных слов.

– Князь онемел от изумления, – сказал кто-то сзади него.

– Он не сводит с нее глаз, – послышался другой голос.

– И неудивительно, – отозвался третий.

– Я вижу, невеста ему понравилась, – добавил четвертый.

Шарль понял намек, склонился перед Луизой в поклоне, который был, пожалуй, чересчур низким. Выпрямившись, он наконец справился с собой и обрел дар речи. Он произнес по-французски достаточно громко, чтобы его услышали окружающие:

– Если характер моей невесты хотя бы немного соответствует ее очаровательной внешности, я буду счастлив пройти с ней свой жизненный путь рука об руку.

Спокойное и любезное выражение ее лица мгновенно изменилось. Она слегка нахмурилась, пристально вглядываясь в его лицо. Ее пытливый тревожный взгляд заставил его похолодеть. Все ясно, она узнала его голос. Она все поняла, думал Шарль. Земля разверзлась между ними, и все его возвышенные планы насчет их совместного будущего сгорели в аду, не успев осуществиться.

Но, посмотрев на него несколько секунд, Луиза, вероятно, решила, что ей почудилось. На ее прелестном личике промелькнула печаль – и вот оно снова стало непроницаемым. Ее отсутствующий взгляд устремлен в пустоту.

Шарль почувствовал неимоверное облегчение. Она приняла от него букет и положила его в шляпку, а ее песик сразу же принялся нюхать и жевать цветы. Затем очаровательная Луиза с самым невинным видом продела ручку ему под локоть. Шарлю казалось, что он сейчас умрет от счастья, когда она медленно, подлаживаясь под его прихрамывающую походку, направилась с ним к экипажу.

Глава 16

Древние китайцы называли амбру «благоуханной слюной дракона», поскольку верили, что она образовалась в пасти дракона, который, лежа на скалах на берегу моря и открыв во сне пасть, выпустил ароматное вещество в океан.

Луиза совершила невозможное – за все первые восемь часов, проведенных во Франции, она ухитрилась ни разу не посмотреть в лицо будущему супругу.

Ей удалось каким-то образом отрешиться от его присутствия. А это, если учесть, что все восемь часов были тщательно распланированы им лично и торжественные церемонии стоили д'Аркуру немалых денег да к тому же ее будущее зависело теперь от его доброго расположения, было весьма дерзким поступком.

Но будущий муж выглядел так странно, был таким непредсказуемым, что у Луизы пока просто не возникло желания познакомиться с ним поближе.

Вокруг нее столько всего происходило! Когда они прибыли в отель, ее ожидал пикник на лужайке, на котором присутствовало более ста человек, совершенно ей незнакомых. Ошеломленная (и уставшая после бессонной ночи), Луиза видела все происходящее как бы сквозь туман. Но многочисленным гостям было довольно и того, что она любезно улыбалась и очаровательно выглядела, – к этой несложной уловке Луиза прибегала всю жизнь.

Но стоило ее усталому сознанию немного проясниться, как помыслы Луизы мгновенно возвращались к ее паше. Как и куда он исчез так быстро? Он в Марселе? Или пересел на другой корабль, следующий сейчас по Средиземному морю?

Луиза украдкой бросала тоскливые взгляды на море, которое синело поверх крыш, голов, плеч и подносов с местными деликатесами: рулетиками с нутом, сырыми овощами, жирными густыми соусами и свежими спелыми оливками. Легкие закуски! Большинство блюд были слишком острыми, на ее вкус.

Ее Шарль опять оказался прав: Франция – интересная страна, но при первом знакомстве она поражает и немного пугает. Луиза чувствовала себя неуютно. Все не так, как дома, в Америке.

Приветствуя друг друга, знакомые, даже мужчины, целуются. Экипажи элегантнее американских, и автомобили, которых возле отеля было немного, более шумные и быстроходные, чем в Нью-Йорке. В Марселе их видимо-невидимо. Французские туалеты тоже ужасно шумные, вода в них смывается с ревом водопада, и расположены они в отдельной кабинке рядом с ванной. И все эти приметы нового века – включая самодвижущиеся экипажи и туалеты – соседствуют с седой стариной, которая тоже непривычна для Луизы. Когда они въезжали на гору по пути к отелю, она видела в окно крутые узкие улочки, на которых время словно остановилось в прошлые столетия. Отель, в котором они расположились в ожидании поезда, был построен еще в 1607 году, а местные жители считали, что это «совсем недавно». История Марселя, старейшего города Франции, началась еще во времена процветания Древней Греции.

В довершение ко всем волнениям ей пришлось еще испытать бытовые неудобства первых часов пребывания во Франции. Ее багаж сначала был отправлен в отель, а из отеля – сразу на вокзал. И когда ей потребовалось переодеться, ош не нашла своего чемодана с платьями, который вместе с остальными вещами также переправили на станцию. Та же участь постигла и ее сундучок с туалетными принадлежностями. Ужасная неразбериха – emmerdement, как сказал дядя князя, что, как Луиза подозревала, было гораздо более крепким выражением, нежели просто путаница, – настоящее безобразие.

Он был редкая пташка, этот дядя Тино: маленький, жилистый человечек неопределенного возраста, ему можно было дать и сорок, и пятьдесят, и шестьдесят. У него был странный гортанный акцент, и его не всегда удавалось понять. Он любил все делать сам, никому не доверяя, но приготовлений порой было так много, что дядя Тино просто не успевал повсюду. Он считал себя знатоком во всем – будь то багаж, расписание поездов или праздники.