Адель Эшуорт - Герцог и актриса Страница 43

Чем больше она узнавала своего мужа, тем более сложным и загадочным казался Шарлотте его характер. С одной стороны, Колин был обаятельным и великодушным, а с другой – необъяснимо беспечным. Он слишком доверял слугам и бездарно тратил свое свободное время на сущие пустяки. Его интересовало все, что было связано с ней, но при этом он мог на виду у всех весело болтать с ее подругой. Шарлотта не могла поверить, что, разглядывая бесценные ноты, он понимает, какое чудо держит в руках. Сделав ее своей женой, Колин в их первую брачную ночь потребовал, чтобы она выглядела как уличная девка. Шарлотта потеряла терпение.

– Уверяю вас, вы держите в руках подлинник.

– Я должен сам в этом убедиться, – пробормотал герцог.

Она решила не спорить.

– Как прошла репетиция? – минуту спустя спросил Колин.

Сбитая с толку таким обыденным вопросом, Шарлотта удивленно подняла брови. Она не могла понять, как он может думать о чем-то еще, держа в руках партитуру самого Генделя! Вопрос Колина остался без ответа.

– Так что было на репетиции? – повторил Колин, бросив на жену отсутствующий взгляд. – Вы меня не слушаете, Шарлотта?

– Репетиция прошла… неплохо, – наконец ответила она, стараясь не выдать своего неудовольствия. – Не попросить ли нам принести сюда чаю, ваша милость? Позвольте поинтересоваться, что вы так долго изучаете?

– Неужели вам так наскучило мое общество, Шарлотта?

– Дело не в этом, – ответила она, от нечего делать разглаживая складки на платье. – Я хотела бы поскорее все закончить и вернуть рукопись на место.

Колин усмехнулся и выпрямился. Он осторожно и вместе с тем как-то необычайно тщательно ощупывал бумагу, из которой был сделан конверт.

– Не бойтесь, я очень осторожен. Мне нужно еще несколько минут. Чем древнее предмет, тем легче его повредить, – задумчиво произнес он. – Вы использовали самый обычный дешевый конверт для такой ценной вещи?

Она не осмелилась спросить, откуда он знает, что конверт дешевый, но это была правда. Шарлотта решила не пускаться в объяснения, чтобы не дать Колину повода прочитать лекцию о старинных рукописях, в которых он ничего не смыслит.

– Скажите, вы заметили, что я сегодня беседовал с Сэди? – неожиданно спросил Колин.

Это было уже слишком. Кровь бросилась ей в лицо.

– Что-то не припомню, ваша милость. Я была сегодня очень занята.

– А мне казалось, что вы видели нас вместе, – протянул Колин, внимательно разглядывая следы клея на сгибах конверта.

Шарлотта вспыхнула от такой наглости, но ничего не сказала в ответ.

Колин сунул руку в конверт и убедился, что больше в нем ничего нет, потом для пущей уверенности заглянул в него и даже потряс над столом. Потеряв всякий интерес к конверту, Колин бросил его на пол.

Рукопись была завернута в старую газету, которую Колин также тщательно исследовал, прежде чем развернуть. Процесс разворачивания занял у него несколько минут. Для Шарлотты время текло, как мед на морозе, и она места не находила от нетерпения, не понимая неожиданной медлительности Колина. Положив рукопись перед собой, Колин отодвинул кресло и начал что-то искать в ящике стола.

Шарлотта постаралась разглядеть, что лежит в ящике, не ей это не удалось.

– Что вы ищете?

– Мне нужны кое-какие инструменты, – озабоченно ответил Колин. Он никак не мог найти то, что нужно.

– Инструменты? Какие инструменты? – озадаченно спросила Шарлотта.

– Сейчас вы все увидите сами, – обнадежил ее Колин.

Шарлотта только махнула рукой, поняв, что он и не думает торопиться. Она беспокоилась только о том, что кто-нибудь войдет и увидит, какое сокровище лежит на столе. На самом деле подобная мысль была абсурдной, потому что даже опытный человек не смог бы с ходу определить ценность партитуры. Нервозность Шарлотты была вызвана тем, что она по-прежнему связывала свое будущее с возможной продажей рукописи и боялась, что досадная неосторожность может помешать ее планам.

Наконец Колин снова придвинулся к столу. В одной руке он держал большую лупу, а в другой хирургический пинцет. Эти странные предметы он положил по обе стороны от развернутой газеты.

Шарлотта передвинулась на самый краешек кресла и, сгорая от любопытства, ожидала, что будет дальше. Пожелтевшие страницы нот притягивали ее взгляд как магнит. Одна мысль, что она владеет партитурой неизвестного произведения великого Генделя, заставляла сердце биться сильнее. Это было настоящее чудо.

– Неужели вам не интересно знать, о чем мы говорили с Сэди? – спросил Колин.

Шарлотта не сразу поняла, о чем он ее спросил. А когда поняла, то похолодела: значит, Колин видел, что она наблюдает за ними, он углядел, что она стоит, спрятавшись за декорациями. Чего он добивается, пытаясь вызвать ее на разговор о Сэди, и почему именно сейчас, в такой ответственный момент? Самое неприятное заключалось в том, что она испытывала ревность, которую Колин умело вызвал. Он не обращал никакого внимания на ее актерские способности.

Шарлотта нарочито шумно вздохнула.

– Меня значительно больше интересует, зачем вам эти странные предметы, которые вы достали.

– У всех есть свои секреты, не так ли? – доверительно сказал Колин, глянув Шарлотте в глаза.

Она сделала вид, что не поняла его.

Кроме того что рукопись была завернута в газету, страницы нот были переложены нарезанными газетными листами. Колин приступил к работе, его лицо стало серьезным и сосредоточенным. Взяв пинцет, он начал осторожно, лист за листом, освобождать исписанные нотами страницы от газет, которые бросал на пол. Через несколько минут на столе лежала пачка листов, исписанных рукой гениального композитора.

Шарлотта привстала с кресла и склонилась над столом, с восторгом рассматривая нотные строки с помарками и чернильными кляксами, как будто видела все это первый раз в жизни.

– Согласитесь, это потрясающе! – не удержалась она от восклицания.

Колин не ответил. Он молча смотрел на лежащие перед ним пожелтевшие от времени большие листы. Это была неоконченная, но почти полная партитура скрипичной сонаты. Взяв лупу, Колин начал внимательно изучать поля, строки и каждую ноту рукописи. Осмотрев первую страницу, он пинцетом поднял ее за угол и аккуратно положил на свободное место. То же самое проделал со второй, третьей и всеми остальными страницами. От его взгляда не ускользнула ни небольшая клякса на первой странице, ни перечеркнутые и надписанные сверху нотные знаки, ни разный размер рукописного шрифта, ни небольшое масляное пятно на седьмом листе. Закончив анализ лицевой стороны, Колин перевернул рукопись и так же внимательно осмотрел оборотную сторону каждого листа. Проделав это, он вернулся к первой странице, еще раз прочитал название произведения и имя автора, написанные гусиным пером.