Диана Гэблдон - Барабаны осени. О, дерзкий новый мир! Страница 44

Так что я подавила свое желание и просто повернулась на спину, и лежала так, плотно закрыв глаза, старательно и тупо считая овец — и, конечно же, перед моим внутренним взглядом тут же возникли шотландские овцы, весело скачущие по двору кирки и беспечно перепрыгивающие через гранитную могильную плиту.

— Тебя что-то беспокоит, Сасснек? — пробормотал у моего плеча сонный голос.

Мои глаза сами собой распахнулись во всю ширь.

— Нет, — ответила я, стараясь, чтобы мой голос прозвучал так же сонно. — Нет, все в порядке.

— Ты совершенно не умеешь врать, Сасснек, — сообщил Джейми. — Ты думаешь так громко, что я даже отсюда слышу твои мысли.

— Ты не можешь слышать чужие мысли!

— Ну, почему же, могу. По крайней мере, твои, — он негромко хихикнул и протянул руку, лениво погладив мое бедро. — В чем дело? Может, у тебя просто живот пучит от крабов с пряностями?

— Да при чем тут крабы? — я попыталась отодвинуть ногу, но его пальцы присосались к ней, как пиявки.

— Ну, ладно. Тогда, может быть… может быть, ты просто пытаешься придумать, как бы посмешнее ответить на мелкие укусы миссис Уайли?

— Да нет же! — немного раздраженно бросила я. — Нет, я думала о том предложении, которое сделал тебе губернатор Трайон. Может, ты оставишь мою ногу в покое?

— А, — откликнулся он, не прекращая своих провокационных действий, и уже куда менее сонным голосом. — Ну-ка, давай это обсудим, я тоже об этом немножко думал.

— И что же ты об этом думал? — я предприняла новую попытку удрать от его руки и, повернувшись к нему лицом, приподнялась на локте. За окном все еще было темно, но звезды уже почти совсем погасли, тая перед еще далеким, но уже заявившим о себе рассветом.

— Прежде всего мне хотелось бы понять, почему он об этом заговорил.

— В самом деле? Но мне казалось, он тебе объяснил, почему.

Джейми негромко хмыкнул.

— Да, но вряд ли он решил предложить мне землю за мои хорошенькие голубые глазки, как тебе кажется? — Джейми открыл глаза и вопросительно уставился на меня, вздернув одну бровь. — Прежде чем заключить сделку, Сасснек, я хочу знать, какая тут выгода для обеих сторон, понятно?

— А что, если он просто сказал правду? — возразила я. — Ну, насчет королевских грантов, предназначенных для освоения новых земель? Он ведь сказал, что такая политика проводится уже около тридцати лет. Он бы не мог просто выдумать что-то в этом роде, какой тут смысл?

— Нет, это-то правда, — согласился Джейми. — Насчет грантов все верно, они существуют. Вот только у каждой пчелки во рту — мед, а в хвосте — жало, помнишь? А чиновники одной рукой дают, а другой — отнимают. — Он приподнял голову, смахнул с лица упавшие волосы и вздохнул. — Задай себе этот вопрос, Сасснек. Почему именно я?

— Ну… потому что он видит в тебе джентльмена с твердым характером и авторитетом, — медленно заговорила я. — Он нуждается в настоящих лидерах, а уж кузен Эдвин наверняка рассказал ему, кто ты таков, и сообщил, что ты богатый человек…

— Но я не богатый.

— Но он-то этого не знает! — возразила я.

— Разве? — язвительно откликнулся Джейми. — Кузен Эдвин действительно рассказал ему все, что мог, и губернатору прекрасно известно, что я — якобит. Вообще-то, конечно, среди нас есть и такие, кто сумел после восстания поправить свое состояние в Индии, и я вполне могу оказаться одним из них… но у него нет причин так думать.

— Он наверняка знает, что кое-какие деньги у тебя есть, — напомнила я.

— Из-за Пензлера? Ну, — задумчиво проговорил он, — возможно… но что еще он знает обо мне?

— Только то, что ты сам рассказал ему за обедом, как я понимаю. И он вряд ли мог услышать многое о тебе от кого-то другого; в конце концов, ты в этом городе находишься меньше… эй, ты, собственно, что имел в виду? — Мой голос невольно недоверчиво повысился при этих словах, и Джейми улыбнулся, хотя и мрачновато. Светать по-настоящему еще не начало, однако я лежала достаточно близко к Джейми и отчетливо видела в сумерках его лицо.

— Ну, в общем вот что… Я ведь в родстве с Камеронами, а это семья не только богатая, но и очень уважаемая в колонии. Но в то же время я чужак, незнакомец, мои связи никому неизвестны, и никто не знает, насколько мне можно доверять.

— Кроме губернатора, похоже, — уточнила я, — он ведь предложил тебе землю, и много.

Джейми ответил не сразу. Он снова опрокинулся на спину, все так же держась за мою ногу. Его глаза блестели в нежных сумерках начинавшегося рассвета, он задумчиво уставился в оштукатуренный потолок, расписанный цветочными гирляндами и полупрозрачными купидонами.

— Знаешь, Сасснек, — заговорил он наконец неторопливо и протяжно, — я в свое время был знаком с одним-двумя немцами… — Большой палец Джейми принялся медленно двигаться вверх и вниз по внутренней поверхности моего бедра, лаская мягкую кожу. — Вот уж не сказал бы, что они любили бросать деньги на ветер… нет, они были прижимистыми, как иудеи. А сегодня вечером, когда я смотрел на тебя и видел, что ты вся как белая роза, я поневоле думал, что только твое очарование, и ничто больше, заставило этого джентльмена предложить мне на сотню фунтов больше, чем предложил золотых дел мастер. — Он посмотрел на меня. — Трайон солдат. И он знает, что и я солдат тоже. А в этих местах два года назад были небольшие беспорядки, стычки с так называемыми регуляторами…

Мой ум был настолько сосредоточен на смысле слов Джейми, что я почти перестала замечать его руку, которая тем временем добралась уже до холмика между моими ногами.

— С кем?

— Ох, я забыл… ты не могла слышать эту часть нашего разговора, — тебя в этот момент развлекали пылкие поклонники.

Я пропустила мимо ушей этот его пассаж, стремясь выяснить, кто же такие эти регуляторы. Похоже было на то, что так называлось некое вольное объединение людей, в основном с дальних окраин колонии, осужденных за разные преступления, — но сами они считали, что осуждены несправедливо и пристрастно; однако все они действительно были отъявленными нарушителями закона, весьма недовольными тем, как к ним относятся правительственные чиновники, шерифы, судьи, сборщики налогов и прочие.

Видя, что их бесконечные жалобы, обращенные к губернатору и законодателям колонии, не приносят никаких результатов, они решили взять дело в свои руки. С помощниками шерифа расправились силой, дома мировых судей были разгромлены толпами, и судьям пришлось бежать.

Комитет отправил губернатору письмо, заклиная его разобраться с несправедливостью, от которой они все страдают, и Трайон — человек действия, и в то же время большой дипломат, — постарался их успокоить в ответном письме, зайдя так далеко, что даже пообещал заменить одного-двух наиболее продажных шерифов, и в то же время отправил приказ воинским частям, рассчитывая, что офицеры тут же организуют поимку бунтовщиков.