Элизабет Чедвик - Летняя королева Страница 44

– Тебе следует дать ему приворотного зелья, – предложила сестра. – Брось несколько зернышек мелегетского перца[13] ему в вино.

– Я уже пробовала, но толку никакого.

– Тогда, видимо, нужно переодеться монахиней или монахом… или тамплиером. Тоже пробовала?

Алиенора погрозила сестре пальцем:

– Довольно. Ты заходишь слишком далеко.

– Разве? – Петронилла посмотрела на нее долгим взглядом и поднялась, прижав ладони к пояснице. – А я бы сделала это, если бы потребовалось. Кто знает, вам обоим могло бы понравиться.

Алиенора прикусила губу. Петронилла неисправима, и все же в ее словах была тревожившая королеву правда. Замечание насчет тамплиера произвело на нее впечатление. Людовик давно прислушивался к финансовым рекомендациям некоего рыцаря-тамплиера по имени Тьерри де Галеран, который был советником еще его отца. Этот евнух, ставший таким уже в зрелом возрасте, все еще производил впечатление силы и мужественности. Людовик полностью попал под его влияние, особенно с той поры, как Тьерри занял пост у королевской кровати, охраняя ночью покой короля и разгоняя страхи перед демонами. Однажды Алиенора вошла к мужу рано утром и увидела, что Тьерри, в одной нижней рубахе и штанах, умывается над тазиком Людовика. Королева заподозрила, что он и Людовик делили одну и ту же постель, платонически или как-то по-другому, но подозрение – еще не доказательство, а она не могла заставить себя сделать последний шаг и выяснить это.

Алиенора во все глаза смотрела на вымытую и запеленатую малышку, лежащую у нее на согнутом локте. Девочку окрестят Изабеллой, как было принято в роду Вермандуа. Кожа мягче цветочных лепестков, волосы на маленькой головке блестели, как золотая монета, – совершенная красавица.

Петронилла, родившая быстро и легко, уже сидела в кровати на чистых простынях, потягивала вино с травами для восстановления сил и наслаждалась вниманием, вызванным свершившимся событием.

– Мадам, ваш супруг просит позволения увидеть вас и ребенка, – объявила служанка, дежурившая у двери.

– Отдай мне ее, – велела Петронилла сестре, отставив чашку и властно махнув рукой. Алиенора осторожно переложила маленький сверток на руки Петронилле и не без зависти наблюдала, как сестра принимает вид Мадонны. – Скажите моему господину, что я рада принять его, – обратилась она к горничной.

Рауль вошел в спальню и на цыпочках приблизился к кровати, что выглядело довольно нелепо, поскольку он был большой мужчина. Он нежно поцеловал жену. Его взгляд на секунду задержался на ее разбухших грудях, и она тихо рассмеялась.

– Они пока не для тебя, – сказала Петронилла.

– Раз так, с нетерпением жду того дня, когда запрет будет снят. – Он отвернул одеяльце, чтобы посмотреть на новорожденную. – А-ах, она почти такая же красавица, как ее умная мама.

Алиенора оставила Рауля и Петрониллу, подойдя к окну. Ее охватила тоска и желание плакать, ведь у нее с Людовиком никогда не будет таких нежных, доверительных отношений. Он ужаснулся бы от одной мысли приблизиться к родовой комнате, не говоря уже о том, чтобы взять ее за руку, посидеть рядом сразу после деторождения, особенно если бы родилась девочка, – ведь это замарало бы его чистоту, а пол ребенка он посчитал бы неудачей. Взаимоотношения ее сестры и Рауля, где нашлось место и подтруниванию, и откровенной чувственности, и неподдельной любви, заставляли ее горло сжиматься. Петронилла, несмотря на все сопротивление, которое ей пришлось выдержать, была по-настоящему богата, а ее старшая сестра, находясь сейчас в этой спальне, наблюдая, как они радуются друг другу и своей дочери, чувствовала себя обделенной и нищей.

– Родилась девочка, – сообщила Алиенора мужу. – Назвали Изабеллой.

Людовик хмыкнул:

– Это даже к лучшему, ведь у Рауля есть сын от первого брака. Так хотя бы не будет борьбы за наследство.

– Но она может родить еще и сына. Первый ребенок у нее родился довольно быстро.

– Этот мост можно перейти позже. У нас есть по крайней мере год передышки.

Алиенора налила кубок вина и поднесла Людовику. Сегодня он надел длинную тунику из простой шерсти, выкрашенную в темно-синий цвет, и повесил на шею большой золотой крест с сапфирами. Хотя он сохранил тонзуру, вокруг обритой макушки отросли волосы с прежним серебристым отливом. С Божьей помощью он частично восстановил душевное равновесие после возвращения из Шампани, так что некогда грязный отшельник теперь напоминал эстета-церковника высокого ранга. Он производил вполне приятное впечатление, и, несмотря на их разногласия, Алиенора по-прежнему испытывала к нему теплые чувства. А кроме того, визит к Петронилле и Раулю подстегнул ее к новым попыткам зачать. Это было политически важно для нее, для Франции и для ее мужа.

– Я скучала по тебе в отъезде, – сказала она, опуская руку на его рукав.

– Я тоже скучал, – ответил он настороженно.

– Придешь ко мне позже?

Он замялся, и она буквально видела, как он перебирает всевозможные причины отказаться. Алиенора подавила гнев и нетерпение. Петронилле никогда бы не пришлось хотя бы раз просить мужа об этом.

– Мы должны зачать наследника, – напомнила она. – Нашему браку больше шести лет. Я не могу дать ребенка Франции без твоего участия. Неужели это так трудно понять?

Людовик отошел от нее и, выпив вина, взглянул на реку. Алиенора позволила ему постоять в одиночестве немного, но потом все-таки приблизилась.

– Позволь размять тебе плечи, – ласково предложила она. – Я же вижу, как ты напряжен, и мы с тобой давно не разговаривали.

Он вздохнул и дал отвести себя к кровати. Алиенора принесла маленький пузырек ароматического масла из ниши в стене и велела ему снять верхнее платье и рубашку. Кожа у него была белая и гладкая, прохладная, как мрамор. Она принялась за дело медленными плавными движениями.

– Как ты думаешь, новый папа разрешит расторгнуть первый брак Рауля?

– Не знаю, – ответил он, не поднимая головы. – Отлучение он отменил, но отдельные группировки продолжают давить на него, уговаривая не сдавать позиций. Завтра в Сен-Дени пройдет собрание с Бернаром Клервоским и Сугерием, где обсудят этот вопрос.

– А как насчет де ла Шатра и Буржа?

И тут же почувствовала, как он напрягся под ее ладонями.

– Пока новостей нет. Я дал клятву, и они знают мою позицию.

Продолжая массировать и разглаживать, Алиенора бросила как бы между прочим:

– Если бы ты принял де ла Шатра, то тем самым убрал бы весь ветер из их парусов и мы смогли бы идти дальше.

– Ты хочешь, чтобы я отступил от своего слова? – Он повернулся и посмотрел на жену, гневно сверкая глазами. – Ты согласна, чтобы я лавировал между ними, как вероломный змий? Так вот, я дал клятву, и этим все сказано.