Петра Дурст-Беннинг - Дочь стеклодува Страница 44

– Эй, Томас Хаймер! – прозвучало вдруг совсем рядом с ними.

Петер с пренебрежением смотрел на пошатывающегося мужчину.

– Пусть вы с Рут теперь помолвлены, но это не дает тебе права грубо обращаться с ней. Если она хочет уйти, пусть идет. Причем немедленно!

Если бы взгляды могли убивать, Томас в тот момент уж точно получил бы пару синяков. Перестав спорить, он наконец отпустил руку Рут.

На миг девушка растерялась, не зная, куда девать глаза. Как выжидающе уставились на них люди! Словно они наслаждались спектаклем, разыгрывавшимся у них на глазах.

Никогда в жизни Рут не чувствовала себя такой униженной. Она ведь хотела, чтобы все увидели, как хорошо они с Томасом подходят друг другу, чтобы другие женщины завидовали ей, будущей госпоже Хаймер.

Все случилось очень быстро: Томас ударил Петера кулаком. Потом, после праздника, Рут долго пыталась осознать, каким образом ему это удалось, в его-то состоянии. Петер чуть помедлил, а затем ударил в ответ. Женщины взвизгнули и бросились врассыпную. Глаза других мужчин сверкнули.

Наконец-то.

Возможно, кто-то пролил пиво, или кого-то толкнул, или посмотрел не так – внезапно поводов для драки появилось множество, и не успели люди оглянуться, как завязалась потасовка.

– Ну, как прошла помолвка твоей сестры? Или мне стоит спросить, как прошли майские танцы?

Иоганна еще не сняла куртку, а Штробель уже пристал к ней с расспросами. Обычно его совершенно не интересовало, чем она занималась в Лауше в свободное время, поэтому к подобному девушка была не готова.

Штробель захихикал.

– Позволь, я угадаю! – И он, делая вид, что задумался, поднес указательный палец к губам. – Музыка была отвратительной, праздник – убогим, а в конце все самым ужасным образом напились. Я не удивлюсь, если церемония помолвки сорвалась из-за того, что будущий супруг был пьян!

Щеки Иоганны запылали.

– Если вам обязательно нужно знать – да, это действительно было ужасно! Я вообще жалею, что пошла туда! – добавила она с такой страстью, словно это Штробель уговаривал ее пойти.

Девушка изо всех сил пыталась не обращать внимания на выражение его лица, означавшее: «А что я тебе говорил?» Больше всего на свете ей хотелось забыть об этих выходных!

– Мистер Вулворт приезжал?

Штробель кивнул. Лицо у него стало, как у кота, которому удалось попировать в бочонке с сельдью.

– Вот его заказ. Его нужно обработать сегодня же.

Ничего не подозревая, Иоганна взяла бланк, на котором записывались товары, заказанные каждым клиентом, имена производителей и сроки поставки. Но в руках у девушки вдруг оказался не один лист, а три, да еще и четвертый упал на пол.

Неужели все это – один заказ?..

Иоганна подняла бланк и в недоумении уставилась на него. Куклы, игрушки, изделия из стекла, резные работы – кажется, этому Вулворту понадобилось все на свете! Девушка судорожно сглотнула, увидев число в одной из колонок.

– Пятьсот парижских кукол?

Заметив, что та потрясена, Штробель ухмыльнулся.

Иоганна продолжала листать, повторяя про себя каждую строчку заказа. Когда же она снова подняла голову, на лице ее отражалась невообразимая гамма чувств. В том числе и ужас при виде окончательной суммы с тремя знаками до запятой. Никогда еще один клиент не заказывал так много! Держа в руке бумаги, она подошла к столу, где обычно изучали каталоги, и села.

Штробель подошел к ней и опустился рядом.

Какое-то мгновение Иоганна боролась с собой. Подняв взгляд, она сказала:

– Проклятье! Почему меня здесь не было? Кажется, этот Вулворт действительно повидал мир. Кто еще может быть уверен, что продаст такое количество товаров? – Девушка ткнула пальцем в первую попавшуюся строчку заказа. – Двести зоннебергских кукол! Хайнрих Штир расплачется от радости, когда мы передадим ему заказ!

– Я сразу сказал ему, что его куклы-младенцы будут пользоваться большим спросом, – пренебрежительно махнул рукой Штробель. – Где еще найдешь кукол, у которых такой же цвет лица, как у настоящих детей? Нигде! – ответил он сам себе.

– Наверное, Вулворт пробыл здесь не один час. А Сибилла Штайн смогла прийти и предложить им перекусить или выпить? А этот ассистент? Он тоже…

Девушка снова покраснела, думая о том, что это она должна была варить кофе для клиентов из Америки. Штробель перебил ее, издав свой странный смешок:

– Милая Иоганна, если бы я стал описывать тебе каждую деталь этого, я вынужден признать, весьма примечательного визита, нам пришлось бы просидеть тут не меньше, чем сидели мы с Вулвортом. Но… – Его костлявая рука сжала ее ладонь.

Иоганна собиралась простить ему «милую», надеясь, что ей все же расскажут о некоторых эпизодах сделки, но Штробель продолжал:

– Утраченного шанса не вернуть! – Он вздохнул и театрально всплеснул руками. – Разве я не говорил, что тебе нужно быть в Зоннеберге?..

На миг Иоганна пожалела, что Штробель просто не приказал ей остаться, вместо того чтобы позволить уйти, но тут же отругала себя за ребячливость. Оставалось только выслушать проповедь об упущенных шансах и неправильных решениях. «Но он хотя бы отпустил мою руку», – утешала она себя.

– Ах, кстати, в начале июня мне придется уехать на две недели – если ты не против, – с иронией заявил он. – Ты будешь заменять меня в мое отсутствие. Все остальное обсудим позже.

Иоганне хотелось воскликнуть: «Я не могу! Я же еще совсем не разбираюсь в деле. И вообще, я боюсь!» Но вместо этого она обреченно кивнула. Отказываться от такого шанса нельзя!

Пока скупщик принимал и обслуживал посетителей, Иоганна целый день занималась тем, что обрабатывала заказ Вулворта. Нужно было известить всех кустарей и производителей, изделия которых заказал Вулворт. Для этого у Штробеля был отдельный бланк, в который Иоганна вносила сведения, какие товары, в чьем исполнении, по какой цене и в какие сроки должен поставить каждый производитель. При этом следовало быть предельно внимательной, чтобы не перепутать названия или номера изделий. И, несмотря на это, подобная деятельность казалась ей не трудом, а удовольствием. За каждым бланком скрывались имя, семья, история.

Закончив, девушка подсчитала, что выписала сто тридцать отдельных заказов. «Это даст работу на несколько месяцев множеству семей», – радовалась она. Она с нетерпением ждала возможности передать заказы посыльным.

Если в Лауше почти все семьи зарабатывали на жизнь ремеслом стеклодува, то в Зоннеберге хлеб насущный обеспечивало людям производство кукол. И точно так же, как и среди стеклодувов, здесь тоже были узкие специалисты: одни занимались только тем, что вставляли куклам стеклянные глаза, которые делали в Лауше. Другие рисовали и подкрашивали губы, третьи – ресницы и брови. Кроме того, были здесь швеи, вышивальщицы, сапожники и портные. Несмотря на то что, по словам Штробеля, куклы из Зоннеберга славились во всем мире, в последнее время кукольникам приходилось несладко. Судя по всему, французы составляли им серьезную конкуренцию: в Зоннеберге они заказывали только фарфоровые головы, а остальные части кукол изготавливали сами, что обходилось гораздо дешевле, поскольку при этом использовался бесплатный труд женщин-заключенных! Учитывая зарубежную конкуренцию, такой большой заказ на кукол был очень важен для Тюрингии.