Барбара Мецгер - Крылья любви Страница 45

Лоррейн кивнула.

– Любой согласится, что в твоем муже есть нечто почти угрожающее, нечто свидетельствующее о его уверенности в себе и властности.

– Да, он фигура внушительная.

– Но никто не слышат, чтобы он говорил с кем-нибудь грубо или даже резко. Кормак утверждает, что Ардет не схватится в случае чего за шпагу или пистолет, но мужчины ведут себя с ним осторожно. Ты должна была это заметить.

Джини покачала головой. Она редко замечала кого-то еще, если Ардет находился в комнате.

– Мужчины предпочитают соблюдать осторожность, но женщины дрожат при намеке на опасность. От страха… или от желания.

– К моему мужу? – уточнила Джини в недоумении.

Она считала, что единственная испытывает это чувство.

– Не знаю, стоит ли спрашивать, насколько внешность Ардета соответствует его искусству.

– Какому искусству?

– В постели, гусыня. О чем еще, как ты думаешь, судачат женщины, сидя за своим вязаньем или шитьем? Уж не о петлях и стежках, поверь мне.

Джини почувствовала жар, который распространялся по ее телу вверх, начиная где-то от кончиков пальцев на ногах. Состроив мину, приличествующую графине, удивленной бестактностью вопроса, она сказала:

– Мне и в голову не могло прийти, что ты задашь подобный вопрос.

Лоррейн расхохоталась:

– Как здорово это у тебя вышло! Вот уж не думала, что моя маленькая сестренка стала такой умной и находчивой. Настоящая леди!

Джини на это ничего не ответила. А взглянув на приколотые к ее платью часики, вдруг спохватилась:

– Боюсь, что мне пора собираться. Я надеялась повидать своего племянника.

– Я и не предполагала, что ты приедешь повидаться со мной. – Лоррейн вдруг снова превратилась в ту усталую, поблекшую женщину, какой ее увидела Джини на приеме в Карлтон-Хаусе. – Моему ангелу сегодня нездоровится. Врач собирался сделать ему кровопускание, после чего мальчик будет спать весь день. Может, ты нашла бы время заехать к нам завтра еще раз? – Лоррейн оживилась. – И привезла бы с собой ворона, о котором столько говорят? Питеру это очень понравилось бы. Он очень редко выходит из дома. И вдруг такая удача – познакомиться в один день и с новой тетей, и с говорящей птицей!

Джини согласилась. Визит к сестре оказался не столь неприятным, как она опасалась. К тому же ей хотелось повидать мальчика.

Когда Джини в этот же день за обедом упомянула о приболевшем племяннике, Ардет нахмурился и напомнил ей, о чем говорила Лоррейн на приеме у принца. Вид у Ардета был при этом не только встревоженный, но и сердитый. К счастью, гнев его был направлен только на врачей, которые не имели представления о том, чем нужно лечить ребенка ломимо кровопусканий, которые только ослабляли организм и без того слабого пациента.

– Они лишают дитя крови, необходимой для жизни. Как они могут ожидать, что это восстановит его силы? Скажите им, чтобы они прекратили такое лечение.

– Я? Кто я такая, чтобы говорить приглашенным Лоррейн специалистам, как лечить мальчика?

– Вы его родная тетка. Сделайте это, прошу вас.

Джини послушалась.

Как она и ожидала, Лоррейн рассмеялась ей в лицо.

– Я слышала, что твой муж обладает необыкновенными познаниями, и знаю, что леди Винросс прямо-таки воспевает его успехи в области медицины. Но джентльмены, которые наблюдают за здоровьем Питера, учились в Эдинбурге и признаны лучшими врачами страны.

– Однако они не вылечили короля, не так ли?

– О, но ведь у короля умственное расстройство, как ты знаешь. А у Питера всего лишь слабые легкие.

– Ты все-таки подумай об этом, в словах Ардета есть логика. Он не ошибается.

Пока они поднимались по лестнице, Лоррейн молчала. Остановившись у двери в детскую, вдруг заговорила:

– Да, в его словах действительно что-то есть, потому что после каждого приступа болезни Питер все медленнее поправляется. Я попрошу Кормака поговорить с врачами. Но мой мальчик уж точно почувствует себя бодрее, когда увидит тебя и твоего удивительного ворона.

Олив выронил из клюва позолоченные щипчики для сахара, которые успел утащить с чайного подноса.

Ребенок казался особенно маленьким на огромной кровати, бледненький и худой. Но он улыбнулся и попытался сесть, чтобы поклониться, как подобает джентльмену, своей новой тете, глаза у которой были такими же зелеными, как у него. Олив сделал поклон, сидя на плече у Джини, потом слетел на кровать и с важностью прошелся по ней, ничуть не убоявшись накрахмаленной сиделки, которая хотела было схватить ворона.

– Оставь Питера в покое, несносная ты птица! – прикрикнула на ворона Джини.

Но Питер пришел в восторг от этой шалости, залился смехом и захлопал в ладоши… и тут же начал кашлять и задыхаться, ловя ртом воздух.

Лоррейн приказала сиделке принести последние предписания, а потом отправить лакея за врачом. Она взяла ребенка на руки и, глядя поверх его головы на Джини глазами, полными слез, сказала:

– Прости, но тебе придется уйти. Мальчик перевозбудился.

От того, что увидел ворона? Джини подчинилась, потому что не знала, что еще можно сделать. Уже у двери она обернулась и напомнила сестре:

– Пожалуйста, убеди их не делать ему кровопускания. Он такой слабенький.

– Мы спросим врачей.

А эти «лучшие в стране» эскулапы не знают и не признают никакого другого курса лечения, подумала Джини с болью в сердце и глубокой жалостью к милому малышу.

– В парк, миледи? – спросил Кэмпбелл, когда она села в карету после своего короткого визита. Он был убежден, что сестры разругались в пух и прах, и надеялся прогнать с лица своей хозяйки мрачное выражение. – Нет? Тогда, может быть, к Гюнтеру? Мы могли бы заказать там ваше любимое мороженое. Или за покупками? Вы, леди, очень любите делать покупки.

– Просто домой, Кэмпбелл. Просто домой. – Когда они уже были в дороге, Джини погладила ворона по голове. – Ну а ты что думаешь, Олив?

На этот раз он не нашел что сказать.

Глава 15

Джини не могла уснуть в эту ночь, после редкого вечера, проведенного дома в одиночестве. Ардет сказал, что едет куда-то по делам. Это ее беспокоило. Она не могла расспрашивать его, куда и с кем он едет, потому что он был человеком замкнутым, да и брак их был не такого рода, чтобы допускать расспросы, и это ее тоже беспокоило. Она ничуть не приблизилась к тому, чтобы понять его, и боялась, что этого ей не добиться вообще.

Беспокоилась она и о маленьком больном мальчике, своем племяннике. Какой беспомощной выглядела ее сестра, какой напуганной… Да и сама Джини преисполнилась теми же чувствами.

Единственным человеком, который всегда мог прогнать ее страхи и опасения, был Ардет. Пропади все пропадом, какая досада, что его нет дома именно тогда, когда ей так нужно поделиться с ним своими печалями! Очень нужно! Пусть он и не всегда дает ей прямой ответ на каждый ее вопрос. Джини вспомнила слова Лоррейн о том, что Ардет с его властностью и непроницаемостью привлекает женщин… Что касается его непроницаемости и даже таинственности, то ей эти качества мужа вовсе не казались привлекательными. Как и то, что он слишком часто уезжал из дому.