Эдит Хилл - Порабощенные сердца Страница 46

— Ты хочешь знать, как мужчина засевает это семя? — осторожно спросил он.

Дафидд не смутился.

— Я знаю, как это делается, — ответил он с какой-то горделивой горечью в голосе. — Я хочу знать другое. Может ли мужчина быть отцом ребенку, который не вырос из его семени?

Гален потер подбородок. Рика предупреждала, что Дафидд может захотеть увидеть в нем отца. Ее страстные настояния, чтобы он не поощрял ожидания мальчика, теперь припомнились ему. Но был ли "ребенок» в вопросе самим Дафиддом, а "мужчина» — он сам? Возможно, Дафидд просто интересуется правами, которые имеет на него муж его матери.

— Если мать ребенка и мужчина захотят, мужчина может принять отцовство и назвать ребенка своим. У римлян существует такой обычай. Он зовется усыновлением. Это законная процедура, по которой мужчина может назвать любого человека мужского рода, связанного с ним кровными узами или нет, своим сыном и, следовательно, законным наследником.

Услышав свои слова, Гален замер, неожиданно поняв их скрытый смысл. В том, что у него есть где-то дети, он не сомневался, но никогда еще ему не приходила в голову мысль об отцовстве. Теперь, глядя в доверчивые глаза Дафидда, он обнаружил, что сейчас рассматривает детскую фантазию как реальность. Найдется ли в его жизни место для сына?

Но эти мысли он тут же отбросил. Солдату не подобает обзаводиться семьей. Это он усвоил на примере своего отца еще в возрасте Дафидда. Римская армия — ревнивая любовница — не позволяла никаких других связей.

— А… если мужчина хочет быть отцом ребенку, а мать не его женщина? Может он сделать ее своей и тогда стать отцом?

Значит, Гален ошибался: Дафидд говорил не о себе, не о нем и не о своей матери. Испытав странное ощущение потери, Гален оказался в совершенном тупике.

— Обычаи и законы бывают разные, — медленно ответил он. — У одних народов мужчина может претендовать на женщину и сделать ее своей, у других нет. Но среди моего народа… да. Если мужчина обеспечивает женщину, укрывает и защищает ее, она становится его женщиной. И ее ребенок тоже.

Тотчас на лице мальчика появилась широкая улыбка.

— Я так и думал! — радостно заявил он.

Гален понял реакцию Дафидда не более, чем цель его вопроса. Но краем глаза заметил, как Рика вышла из хижины, и решил прекратить обсуждение. Вытерев ладони о штаны, он поднял топор и вернулся к работе.

Никогда ранее Рика не ощущала себя предметом дум других людей. И сейчас, хотя Гален стоял спиной, она чувствовала себя раздетой под этим невидящим ее взглядом.

Дважды она хотела повернуть назад, к хижине, потому что расстояние между ними уменьшалось, а она все еще не придумала правдоподобного предлога для своего появления. Только понимала, что нельзя оставлять отношения во вчерашнем положении, надо получить ответы на свои вопросы.

В конце концов Дафидд сделал выбор за нее, махнув рукой и приветственно крикнув:

— Иди посмотри, Рика.

Рика смотрела, как Гален оседлал ствол дерева. Должно быть, чтобы притащить его из леса, он воспользовался волами. На земле виднелись борозды и следы копыт. Ей стало интересно, и она подошла поближе.

На каждом конце расколотого бревна Гален сделал небольшой надрез в коре. В первом надрезе он закрепил клином толстую палку, на которой было намотано что-то похожее на веревку. Пройдя вдоль бревна, на ходу размотал веревку и, присев на другом конце бревна, туго натянул конец.

— Теперь, Дафидд… как я тебе показывал, щелкни.

Заинтересованная, Рика подошла еще ближе. Дафидд, стоя у середины бревна, схватил веревку, слегка приподнял ее и резко отпустил. Веревка действительно "щелкнула» по поверхности коры, и там, где она ударила, осталась синяя линия. Рика тотчас поняла, чем окрашена веревка — только листья вайды давали подобный цвет.

Гален и Дафидд повторили то же самое с другой стороны бревна. Когда они закончили, на бревне, отмечая его среднюю часть, появились две синие линии.

— Зачем нужны эти линии? — спросила она.

Согнувшись и рассматривая результат, Гален не отвечал.

— Чтобы показывать, — ответил Дафидд, идя к ней, — как сделать из круглого бревна квадратный брус. — Он явно гордился своими знаниями, которые, несомненно, приобрел только что.

— Но для чего?

Хотя она спрашивала у Дафидда, ответ неожиданно дал Гален.

— Квадратный брус легче расколоть на доски.

— И что вы будете делать, когда у вас будут эти доски?

Держа топор в руке, он, не ответив, встал на бревно. Подошел Дафидд, и Рика обняла его рукой за плечи. Вместе они смотрели, как Гален взмахнул топором, направляя его лезвие под углом в бок бревна. Он не углублял и не расширял разрез вторым ударом, а двигался вдоль бревна и делал все новые и новые зарубки.

Когда-то он похвалился, что может выполнять плотничью работу. Это оказалось правдой. Все зарубки делались наметанным глазом и получались ровными по глубине и расстоянию между ними. В горной крепости она видела, как рубили и обтесывали деревья для строительных целей, и узнала процедуру. И все-таки для фермы эти приготовления казались слишком сложными и бесполезными.

— Для чего нужны эти доски? — снова спросила она.

Ее вопрос заглушил стук топора. И Гален не ответил либо потому, что не слышал, либо, как прежде, просто проигнорировал ее вопрос. Но она не захотела повторять и опустила глаза.

Вдруг раздался его голос:

— Колыбель.

Рика вздернула голову, взор ее затуманился внезапно набежавшими слезами. Сердце бешено застучало, и она попыталась взять себя в руки, но смогла найти опору лишь в гневе.

— Тогда оставь это, потому что твои труды будут напрасными, римлянин. Мне это не нужно.

Дафидд резко выдохнул и отшатнулся. Но все ее внимание сосредоточилось на стоящем перед ней человеке. Она терялась под взглядом его темных глаз.

— Что, домина? Ребенок или колыбель?

— Будь ты проклят, — прошипела она, найдя наконец в себе силы оторвать взгляд. Он впервые заговорил о ребенке, с тех пор как узнал об обстоятельствах его появления. Но прежде чем она успела продолжить, он обратился к мальчику.

— Дафидд… — Голос был спокойным и уверенным, и она ненавидела его за хладнокровие, — мне нужен точильный камень, можешь принести его?

Мальчик молча кивнул и направился к хижине. Она услышала, как топор Галена врубился в дерево, затем, мгновением позже, его шаги. Но словно пригвожденная к земле, не могла пошевельнуться.

Гален остановился, закрыв собой солнце. Рика чувствовала запах лесной влаги, древесной смолы и свежевырубленной древесины. Он находился уже на расстоянии вытянутой руки и все же подошел еще ближе.