Лиза Клейпас - Люби меня в полдень Страница 46

— Мой друг погиб под Инкерманом, — сказал наконец Кристофер, запинающимся и хриплым голосом. — Один из моих лейтенантов. Его звали Марк Беннет. Он был лучшим солдатом в моём полку. Он всегда был честен. Умел пошутить, когда наступали тяжёлые времена. Если его просили что-то сделать, неважно насколько это было трудно или опасно, он делал это. Марк рискнул бы своей жизнью ради любого из нас.

— Русские установили огневые точки в пещерах и старых каменных домишках, стоящих на холмах. Они стреляли точно по нашим осадным батареям. Генерал решил, что позиции русских должны быть непременно взяты. Для этой цели были выбраны три стрелковые роты.

Гусарскому полку отдали приказ прикрывать нас, на случай если противник попытается атаковать с фланга. Этим полком командовал человек, которого я ненавидел. Подполковник Фенвик. Его все ненавидели. Он возглавлял кавалерийский полк, в котором я начинал служить, когда получил своё первое офицерское звание.

Кристофер замолчал, погрузившись в воспоминания. Его полуопущенные ресницы отбрасывали на щёки тонкие тени.

— За что его так ненавидели? — спросила в конце концов Беатрис.

— Фенвик бывал часто жесток безо всякой на то причины. Наказывал просто ради собственного удовольствия. Он подвергал порке и лишениям за самые незначительные проступки. И когда он придумывал предлоги, чтобы наказать солдат, я вступался. Он обвинил меня в неподчинении и меня почти привлекли к военному суду. — Кристофер сделал медленный, неровный выдох. — Фенвик был главной причиной, по которой я согласился на перевод в стрелковую бригаду. И затем, в Инкермане, я узнал, что мне придётся зависеть от помощи его кавалерии.

Прежде чем добраться до окопов, мы остановились в ущелье, позволяющем укрыться от редких выстрелов. Наступала ночь. Мы разделились на три группы и открыли огонь. Русские ответили, и мы точно определили позиции, которые нам нужно занять. Мы продвигались вперёд, стреляя из ружей… уничтожая столько противников, сколько могли… затем перешли в рукопашный бой. Мы с Беннетом разделились во время боя, и я потерял его из виду. Русские оттеснили нас назад, когда прибыло их подкрепление… и затем на нас обрушился град артиллерийского огня. Он не прекращался. Рядом со мной падали солдаты… их тела покрывали рваные раны. Мои руки и спину обожгло шрапнелью. Я никак не мог найти Беннета. К этому времени уже стемнело, и нам пришлось отступить.

Альберт остался ждать меня в овраге. Я позвал его и он прибежал. Прямо через весь этот адский огонь, вопреки всем природным инстинктам. Альберт пошёл со мной, чтобы найти раненых в темноте. Он привёл меня к двум солдатам, лежащим у подножья холма. Один из них был Беннет.

Беатрис болезненно закрыла глаза, придя к верному заключению.

— А вторым был подполковник Фенвик, — сказала она.

Кристофер мрачно кивнул.

— Фенвик был выбит из седла. Его лошадь убежала. У него была сломана одна нога… и было пулевое ранение в бок… у него были неплохие шансы выжить. Но Беннет… на его груди зияла огромная рваная рана. Он лежал почти без сознания, медленно умирая. Я хотел быть на его месте. Я всегда играл с судьбой, рисковал жизнью. А Беннет был осторожен. Он хотел вернуться к своей семье и к женщине, которую он любил. Не знаю, почему на его месте не оказался я. В этом и заключается суть битвы — всё это дело случая, никогда не знаешь, будешь ли ты следующим. Ты можешь попытаться спрятаться, но пуля найдет тебя. И ты можешь идти прямо на врага, а ружье заклинит, но ты уцелеешь. Это как повезёт.

Он стиснул зубы, пытаясь унять дрожь в голосе:

— Я хотел забрать и спасти их обоих, но не было никого, кто бы мне помог. И я не имел права оставить там Фенвика. Если бы его взяли в плен, противник мог бы получить от него ключевые сведения. Он имел доступ ко всем главным депешам, он знал всё о планах действий и военном оснащении… всё.

Беатрис не сводила глаз с его профиля, слегка повёрнутого от неё в сторону.

— Ты был вынужден спасти Фенвика первым, — прошептала она, её грудь сдавило от жалости и сострадания, когда она наконец всё поняла. — Прежде чем смог бы спасти своего друга.

— Я говорил Марку: «Я вернусь за тобой. Я вернусь, клянусь тебе. Я оставляю Альберта с тобой». Его рот был полон крови. Я знал, что он пытался сказать что-то, но не мог. Альберт остался сидеть рядом с ним, а я поднял Фенвика, погрузил его себе на плечо и отнёс обратно в ущелье.

— Когда я вернулся за Беннетом, небо было в огне, из-за дыма невозможно было рассмотреть что-либо дальше нескольких шагов. Выстрелы орудий вспыхивали словно молнии. Беннет пропал. Его и в самом деле не было там. Они забрали его. Альберт был ранен, кто-то пырнул его штыком. Одно его ухо было наполовину оторвано. У него остался небольшой шрам после того, как его пришили должным образом, уже позже. Я остался возле Альберта со своей винтовкой, и мы сидели там, пока пехота не стала снова наступать. И, в конце концов, мы заняли позиции русских, и всё было кончено.

— Лейтенанта Беннета так и не нашли? — тихо спросила Беатрис.

Кристофер покачал головой.

— Его не вернули при обмене военнопленными. Он не смог бы выжить после того, как был взят в плен. Но, возможно, я мог спасти его. Я никогда не узнаю этого. Боже, — вытерев рукавом свои влажные глаза, он замолчал.

Казалось он ждал чего-то… сочувствия, которое он не примет; осуждения, которого он не заслужил. Беатрис гадала, что мог бы сказать человек более умный или опытный, чем она. Она не знала. Всё, что она могла ему предложить, было правда.

— Вы должны послушать меня, — сказала она. — У вас не было выбора. И лейтенант Беннет… Марк… не винит вас.

— Я виню себя, — устало отозвался он.

«Как, должно быть, он пресытился смертью», — думала она сочувственно, — «и как он устал от горя и вины». Но она лишь сказала:

— На это нет никаких причин. Я знаю, вас мучает мысль, что он умер в одиночестве, или, ещё хуже, от рук врага. Но не важно то, как мы умираем, важно то, как мы живем. Пока Марк был жив, он знал, что его любят. У него были семья и друзья. А это самое главное.

Кристофер покачал головой. Бесполезно. Никакие слова не помогут ему.

Тогда Беатрис потянулась к нему, не в состоянии больше сдерживать себя. Она нежно скользнула рукой по тёплой золотой коже его плеч.

— Я не думаю, что здесь надо винить себя, — сказала она. — Но не важно, во что верю я. Каждый самостоятельно должен прийти к этому заключению. Нельзя винить себя в том, что пришлось столкнуться с убийственным выбором. Нужно дать себе время, чтобы пережить это.

— И сколько времени это займет? — спросил он горько.