Коварный искуситель - Моника Маккарти Страница 46

с отчаянно бьющимся сердцем посмотрела в окошко но прошла целая вечность, прежде чем увидела, как облаченная в сутану фигура выходит из башни и пересекает двор. И лишь когда Лахлан благополучно миновал ворота, она смогла с облегчением перевести дух. Конечно, волновалась она из-за предстоящего побега, а вовсе не из-за него: Лахлан Макруайри всегда умудрялся выйти сухим из воды, – хотя те, кто был рядом, шли ко дну.

Глава 10

«Ничего у нас не получится!» – в который раз говорила себе Белла, сидя в карете, которая увозила ее из замка Берувик в монастырь, вцепившись в скамью обеими руками, чтобы не упасть. Разболтанная колымага – несомненно, знававшая лучшие дни, – прыгала по кочкам дороги, которая по мере удаления от замка становилась все более ухабистой и неровной.

Это было немудреное сооружение, состоящее из деревянного настила и крытой кожей крыши, открытое с торцов, так что можно было видеть лишь то, что происходит впереди или сзади.

Ее избавили от унижения ручных кандалов, несмотря на то что здесь не было двери, которую можно было бы запереть на замок. Но если угроз в сторону дочери было недостаточно, чтобы отвратить мысль о побеге, то две дюжины вооруженных солдат отлично справлялись с этой задачей.

Когда королевский город Берувик-апон-Твид сменился сельской местностью, Белла все чаще стала выглядывать наружу, нетерпение ее росло. Рассвет почти наступил, и монастырь, наверное, уже недалеко… Неужели что-то случилось? Может, они не учли, что ее повезут так рано? Было еще темно, когда она покидала замок. Или кузина передумала?

Нетерпение в ее душе сменилось отчаянием, она смирилась с судьбой, приняла ее. Позволила себе надеяться – нет, поверить, – что вырвется на свободу, и лишь для того, чтобы эту надежду потерять! Этого ей не вынести. Зря она его слушала. Зря согласилась. Но Лахлан сумел ее убедить. Он не сомневался, что все получится. В отчаянии Белла цеплялась за последнюю ниточку надежды, хоть та и была слишком тонкой.

Неужели то злосчастное путешествие два года назад ничему ее не научило? Как она могла поверить ему хотя бы на минуту…

Карета, которую нещадно трясло, внезапно остановилась, и Белла непременно свалилась бы на пол, если бы не держалась так крепко, что даже костяшки побелели, за край скамейки.

Послышались голоса, и сердце у нее оборвалось: она знала, кто это и что сейчас будет.

Выждав несколько минут, она обернулась к открытому заднику повозки и заговорила с ближайшим из солдат.

– Что-то случилось? Почему мы остановились?

Слава богу, ее лицо закрывала густая вуаль, иначе солдат заметил бы ее радостное возбуждение, а так мог решить, что голос у нее срывается от страха.

– Впереди авария: телега перевернулась, – ответил он. – Бояться нечего. Несколько минут, и мы поедем. Наши люди уже побежали туда на подмогу.

Кивнув в ответ, Белла постаралась вести себя спокойно. Жаль, она не знала, в чем заключался план Лахлана. Возможно, она сумела бы помочь? Насколько ей было видно, карету окружали еще по меньшей мере шестеро стражников из замка. Прошло минут пять, хотя Белле эти минуты показались вечностью. Примостившись на краешке сиденья, она ждала, что будет дальше.

Отвлек ее незнакомый голос, основательно сдобренный шотландским акцентом: мужчина был явно не из замка.

– Здесь опасно, – что-то втолковывал солдатам незнакомец. – Канаты долго не выдержат: если порвутся раньше, чем мы поднимем телегу, бревна покатятся по дороге прямо на карету и под ноги лошадям.

Белла высунула голову в открытый проем:

– Что там у вас?

Здоровяк в крестьянской одежде при виде женщины изобразил удивление, почтительно поклонился и заговорил с большим волнением:

– Простите за беспокойство, миледи. Беда! Везли мы бревна, а телега возьми да перевернись – вон там, на холме. Вам лучше выйти из кареты, пока ваши люди не уберут ее с дороги, а то как бы вас не убило бревнами, если покатятся.

– Леди ничего не сделается. Пусть остается там, где сидит, – отрезал один из солдат сэра Джона и крикнул он кучеру: – Разворачивай карету!

Карета проехала несколько футов вперед, слегка раскачиваясь – кучер пытался повернуть лошадей, – и, содрогнувшись, опять встала.

– Мало места! – крикнул кучер. – Тут дорога слишком узкая. Если колесо попадет в кювет да застрянет в грязи, ее уже не сдвинуть. Мне нужно сдать назад.

Впереди с дороги послышался громкий тревожный крик:

– Поберегись! С дороги! Канаты лопнули!

Незнакомец жестом дал понять Белле, что пора, и та не стала дожидаться, чтобы ее сопроводил кто-нибудь из солдат, выскочила из кареты и побежала.

Вокруг разразился ад: трещало дерево и грохотали камни, – по дороге, подскакивая, летели бревна. Испуганно ржали кони, кричали солдаты. Посреди всеобщей неразберихи кто-то сгреб ее в охапку и потащил в лес, а потом спрятал за деревом. Едва ноги Беллы коснулись земли, как ее снова схватили и передали кому-то другому.

Она его сразу узнала, даже не нужно было видеть лица. Белла с тревогой осознала, что узнает его просто по тому, как он к ней прикасается, как покидает легкие воздух, как щекочет в животе, как трепещет каждый нерв.

Боже, помоги тем, кто лишился разума!

Через минуту рядом с Беллой очутилась кузина и немедленно заняла ее место за деревом. Их глаза встретились под покровом одинаковых черных вуалей, и Маргарет мягко сказала:

– Береги себя, сестрица.

Из глаз брызнули слезы.

– Спасибо тебе, – прошептала Белла, но Лахлан уже повлек ее прочь.

Несколько десятков шагов – и они очутились в густом кустарнике. Лахлан крепко прижимал ее к себе. Оказавшись наконец под надежной защитой, Белла не смогла отказать себе в удовольствии склонить голову ему на грудь, наслаждаясь теплом и силой. Теперь, прижимаясь к нему и ощущая его сильную руку на своей талии, она могла позволить себе минутную слабость, постараться забыть все, что произошло. Так легко поверить, что на него можно положиться. Белла чувствовала себя в безопасности, под защитой впервые с того последнего раза, когда он держал ее в объятиях.

Она уже и забыла, какой он сильный, какие крепкие у него мускулы и твердая грудь. Ее сердце екнуло – это от долгого сна пробуждалась к жизни ее женская сущность. Она вливалась огненной лавой в ее жилы, и никакая сила воли не могла ее остановить. Она задыхалась, напрасно пытаясь убедить себя, что запыхалась от бега.

Она негодовала на собственное тело, которое ее предало. Учитывая, что произошло между ними, ей следовало оставаться холодной как лед. Она не собиралась обмирать от чувств. Смерть мужа ничего не изменила. Лахлан Макруайри заблуждался на ее