Ли Гринвуд - Безумное пари Страница 46

Валентина не смогла развить эту тему дальше, потому что в гостиную вошел хмурый Чарлз. В руках у него было несколько толстых писем.

— Мистер Уэстбрук велел, чтобы это немедленно отправили почтой, — сказал он.

На этом их беседа прервалась. Валентина вышла, чтобы позаботиться об ужине, а Кейт пошла посмотреть, как Бретт пережил «заседание». Войдя в комнату, она обнаружила, что он выглядит очень усталым и с кислым выражением лица терпеливо выслушивает строгие нотации доктора Бертона.

— Решили взять с места в карьер, не так ли? — бранил его доктор. — Не успели открыть глаза, как сразу бросились писать письма и обсуждать сложные вопросы. Теперь вы слабы, как младенец, и к тому же вас лихорадит. Мне никогда не доводилось встречать молодого щеголя, которому хватило бы здравого смысла лежать спокойно и дать себе поправиться. Вы всегда торопите события. — Он так туго затянул новую повязку, что Бретт сморщился. — Проследите, чтобы он принял лекарство, — сказал он Кейт. — Так он хотя бы проспит всю ночь.

— Я бы предпочел, чтобы меня не накачивали наркотиками, — сказал Бретт, пытаясь совладать со своим гневом.

— Когда мне захочется услышать ваше мнение, молодой человек, я найду вопрос, в котором вы являетесь знатоком. Медицина — это моя профессия, и я прекрасно в ней разбираюсь. Вы проглотите вашу обычную дозу, или я волью ее вам в глотку.

— Уже второй раз за этот день ко мне грозятся применить силу, — сказал Бретт, в ярости заскрежетав зубами. — Пока это никому не удавалось.

— Но сейчас я имею перед вами явное преимущество, не так ли? — парировал доктор, проигнорировав грубость Бретта. — Через несколько дней будет совсем другая история, но сейчас силы покинут вас после короткой борьбы, так что вам стоит попытаться обуздать свой нрав. Хамством вы ничего от меня не добьетесь, и я знаю, что мисс Вариен вас тоже не боится.

Увидев, как на губах Кейт заиграла легкая улыбка, Бретт еще больше помрачнел. Он стиснул зубы и замолчал. Доктор заполнил паузу пустой болтовней и напоследок наставительным тоном посоветовал Бретту быть «менее раздражительным, ибо напряжение замедляет процесс выздоровления».

Оставшись один на один, Кейт с Бреттом свирепо уставились друг на друга. Почему она смотрит на него так, словно он ребенок, которого надо отчитать за плохое поведение? Он не привык к женщинам, которые не подчиняются его желаниям, и он устал от необходимости терпеть эту самоуверенную, взбалмошную девчонку. От нее одни неприятности с той самой минуты, как он ее увидел.

Воспоминание о том вечере направило поток его мыслей в иное русло, и через пару секунд пыл его гнева превратился в жар совсем другого рода. Бретт вспомнил, как она стояла в свете свечей: кожа ее напоминала атлас цвета слоновой кости, волосы отливали золотом спелой пшеницы, а пухлые губы так и требовали, чтобы к ним припали в сокрушительном поцелуе, обжигающем, как песок в пустыне. Взгляд Бретта прошелся по изгибу белоснежной шейки и спустился к округлостям ее юной, упругой груди, и он почувствовал нарастающее возбуждение.

Он подумал о некой графине, чье пышное тело подарило ему немало полных наслаждения вечеров, и удивился, как его вообще могла привлечь столь перезрелая красота. Бретт сравнил ее соблазнительные формы с изящными, чистыми линиями фигуры Кейт и обнаружил, что это все равно что сравнивать племенную кобылу с быстроногой кобылкой. Движения Кейт были исполнены кошачьей грации, ее тело было упругим, а фигурка точеной, и в ней были огонь и решимость молодого, полного сил животного, жаждущего жизни, готового вцепиться ей в горло, готового рискнуть и выиграть все. Он сам так относился к жизни и, видя эти качества в юной, красивой девушке, испытывал страстное желание обладать ею, подчинить себе ее тело и душу.

Кейт прервала извилистый поток его сладострастных мыслей.

— Пока твоя стремительно растущая похоть не лишила тебя способности вести разумную беседу, я хотела бы обсудить с тобой свое будущее. — Она вперила в него сердитый взгляд. — Свое благопристойное будущее!

— Это не может немного подождать? — спросил Бретт, неохотно оторвавшись от созерцания ее тела. — Никто в Англии не знает, где ты, и никто здесь не знает, кто ты.

— Нет, это не может ждать. Возможно, мои перспективы на достойную жизнь уже рухнули, но если осталось хоть что-то, что еще можно спасти, то это необходимо сделать прежде, чем кто-нибудь узнает, что я — это я, а не какая-то неизвестная шлюха, сбежавшая с тобой во Францию. — Кейт едва не всхлипнула. — Или прикажешь мне попросить Валентину порекомендовать меня на должность в один из тех домов, о которых я так много слышу? Уж конечно, теперь я гожусь для подобного заведения.

Силы Бретта были на исходе, его терпение жестоко испытывали, и ему приходилось прилагать неимоверные усилия, чтобы сохранить самообладание. К сожалению, он не столь тщательно подходил к выбору слов, поэтому сказал первое, что пришло ему в голову:

— О, ради Бога, не начинай все сначала. Я никогда не слышал, чтобы кто-нибудь так убивался из-за потери девственности.

Кейт с шумом втянула в себя воздух.

— Пусть ты лишил девственности хоть сто девушек за свою порочную жизнь, но у меня она была только одна! — воскликнула Кейт, повышая голос. — Поэтому просьба помочь спасти мою репутацию кажется мне малой платой за мою потерю. Думается, если бы ты пришел к Валентине, она бы заставила тебя дорого заплатить за подобное удовольствие. Или, лишив меня девственности, ты потерял ко мне всякий интерес?

Бретт понимал, что сейчас Кейт бесполезно что-либо объяснять. Тем не менее, хотя его разум был затуманен раздражением из-за вспыльчивого характера Кейт, тело не давало ему забыть о вожделении.

— Ты самая несносная женщина, которую я встречал на своем пути, но стоит мне только взглянуть на тебя, и это уже не имеет никакого значения. Ты хоть представляешь, какая это пытка — находиться рядом с тобой и не иметь возможности ничего сделать, кроме как повернуть голову в твоем направлении? Я бы отдал годовой доход, только чтобы запечатать этот сварливый рот поцелуями, сжать тебя в своих объятиях и любить всю ночь напролет.

Кейт невольно вспыхнула как маков цвет.

— Неужели ты не можешь думать ни о чем, кроме своей похоти? В твоей жизни была хоть одна женщина, которая вызывала в тебе не только желание страстно поцеловать ее и покувыркаться с ней в постели?

— Пока нет, — ответил Бретт и улыбнулся так ослепительно, что у нее чуть не подогнулись колени.

Кейт потеряла дар речи. Как он мог думать, что верх ее желаний — это издевательства какого-нибудь мужлана вроде него самого? Это было выше ее понимания. Это было выше понимания любого человека.