Кимберли Кейтс - Утренняя песня Страница 46

– Разумеется, дорогая. Надо поддержать своих мужчин.

Ханна подобрала юбки и сама бросилась бежать. Задыхаясь, она добралась до края компании как раз в тот момент, когда фермер взмахнул красным носовым платком, подав сигнал.

– Вперед!

– Нанна! – воскликнул Пип и помахал ей, вместо того чтобы бежать.

Но в то же мгновение Остен подхватил ребенка, и оба они стремительно ринулись вперед, спотыкаясь и хохоча.

Дважды Пип чуть не упал, и сердце Ханны замирало. Но каждый раз Остену удавалось сохранить равновесие. Когда же они наконец перекувырнулись на финише и упали в траву, Пип вскрикнул от боли. Ханна знала, что никогда не видела ничего более прекрасного, чем Остен, развязавший повязки и наклонившийся с серьезным видом для того, чтобы осмотреть царапину на колене Пипа.

Ханна должна была быть рядом с ними обоими, ей хотелось дотронуться до них, удостовериться, что это было реальностью, а не сном.

Остен поднял голову, услышав ее шаги.

– Всего лишь небольшой несчастный случай, генерал.

Остен шутливо отдал ей честь.

– О, это всего лишь царапина, – с досадой проговорил Пип. – Мы проиграли.

– А как вам мое предложение, полковник? – Остен ущипнул мальчика за курносый нос. – Мы будем тренироваться вдвоем весь год, так что в следующий раз сможем соревноваться на деньги.

Эти слова были для Ханны словно удар ножа.

– Мы могли бы тренироваться каждый день, – сказал Пип. – Наверное, я немного подрасту, и ноги у меня станут длиннее.

– Судя по тому, как ты ешь, к следующему году ты вырастешь на дюжину дюймов. Правда, Ханна?

Ей был невыносим взгляд этих синих глаз, эта исполненная нежности улыбка. Господи, все гораздо хуже, чем она думала. Она всего лишь хотела немного отдохнуть в Рейвенскаре. О том, чтобы остаться здесь, не могло быть и речи. Но с каждым днем становилось все труднее и труднее сделать то, что она должна была сделать, – покинуть это место и этого мужчину. Она ждала и находила оправдания. А теперь?

Она была уверена лишь в одном. Нельзя позволять Пипу и Остену все больше сближаться, а потом разлучить их. Оба много страдали в жизни.

Пип потерял мать. Остен – всех родных. Они пытаются заполнить пустоту друг другом. Это слишком жестоко – знать, что исцеление невозможно.

Она отвернулась.

– Мне хочется пить. Пойду за пуншем.

Она боялась расплакаться и предпочла уйти, чтобы не опозориться. Добравшись до укромного уголка в саду, немного успокоилась.

И все же она не удивилась, когда через несколько минут теплая и сильная рука с нежностью сжала ее руку.

Она подняла голову и увидела Остена, склонившегося над ней, на его красивом лице было выражение озабоченности.

– Ханна, что случилось?

– Вы хоть представляете, какой вы хороший человек, Остен Данте? – Ее голос дрогнул. – Вы самый лучший из всех, кого я когда-либо знала.

Он поморщился.

– Должно быть, вы знали очень немногих, мисс Грейстон. Я имею в виду мужчин.

– Этим людям так повезло с вами, – продолжала Ханна.

– О да. – Остен провел рукой по волосам. – Им так же повезло, что мои предки хватались за эту землю, как прожорливые дети. А потом, не имея Бога в сердце, позволяли этим людям делать за них всю тяжелую работу, в то время как мое семейство опустошало их скудные кошельки. – Он цинично ухмыльнулся. – Когда я унаследовал это место, дома вдоль озера были непригодны даже для свиней. И полно всякой заразы. А влажность какая! Чудо, что они остались живы.

Ханна была поражена.

– Так вот почему вы снесли дома. Я-то слышала, будто вы сделали это, чтобы у вас был хороший вид из окна на озеро. Интересно, как люди до такого додумались?

Остен примял носком сапога сорную траву.

– Потрясает, с чего могут начаться подобные слухи.

И все же блеск в его глазах вселил в Ханну уверенность в том, что он сам и пустил этот слух. Прости Господи сумасшедшего хозяина Рейвенскара.

Он пожал плечами:

– Дома были в таком ужасном состоянии, что не оставалось ничего другого, как снести их и попытаться построить что-нибудь получше.

– И вы это сделали. Будь у моего отца хоть половина вашей проницательности, он не причинил бы нам столько страданий.

Ханна замолчала.

– Ваш отец? Разве он не был проницательным?

Было безумием рассказывать Остену Данте о своем прошлом, но ей так хотелось излить ему душу.

– Вся его проницательность была направлена на то, какое заключить пари. К сожалению. Ему было все равно, что это – азартная карточная игра или скачки. По-моему, он однажды выиграл тридцать фунтов, потому что угадал, сколько времени понадобится жуку, чтобы проползти через стол в пивной.

Она изо всех сил старалась говорить веселым тоном. Но Остен хорошо понимал ее, и на лице его отразилось сочувствие.

– И что, ваш отец удачно заключал пари?

– По его словам, все было великолепно. Всегда на волосок от того, чтобы вернуть каждый проигранный шиллинг. Когда дела шли плохо, он обещал никогда больше не притрагиваться к картам, но даже в день смерти...

«Не надо, Ханна. – Она словно услышала свой голос – голос десятилетнего испуганного ребенка с разбитым сердцем – Не говори. Никогда никому не говори, что во всем виновата ты. Даже Лиззи больше не будет тебя любить».

– Что же случилось в день его смерти?

Остен взял ее за руку.

– Это было в день рождения моей сестренки. Лиззи увидела куклу, которую ей хотелось. Я скопила немного денег – те шиллинги, что я заработала, пришивая пуговицы жене викария. Их было достаточно, чтобы купить Лиззи куклу. Папа знал, как... я была в нем разочарована. Он собирался в город и выпросил у меня деньги. Я заставила его пообещать, что он не вернется без куклы. Он сказал «Клянусь, что принесу красавицу для Лиззи, иначе пусть Бог поразит меня насмерть».

Остен подвел ее к каменной скамье, но она не помнила, как добралась туда. Она была лишь благодарна за то, что может присесть. Его пальцы гладили ее волосы с такой нежностью.

– В тот вечер я его ненавидела. Проходил час за часом, но он не вернулся. День рождения Лиззи был испорчен. Она выплакалась и заснула к тому времени, как я услышала звук подъехавшей повозки. Отец был мертв. Он все проиграл в кости и выпил при этом больше, чем следовало.

– Господи, Ханна! Мне так жаль, милая. Так жаль.

Он прижался губами к ее виску.

– Это было не самым ужасным. Друг отца рассказал, что отец отчаянно пытался отыграть три фунта. Он сказал, что обещал выполнить какое-то поручение.

Она с горечью улыбнулась.

– Отец был человеком слова.

Остен молча ждал, пока она найдет в себе силы, чтобы продолжить рассказ.

– Отец поспорил со сквайром Уорблером, что перескочит с крыши паба «Танцующий медведь» на крышу магазина напротив. Никто не мог его остановить. Он попытался это сделать и упал.