Сергей Степанов - Царская невеста. Любовь первого Романова Страница 47

Сибирский царевич Мотла Кучумович был одним из семидесяти сыновей последнего сибирского царя Кучума. Сибирская земля покорилась русскими и большинство кучумовичей кормилось государевым жалованием. Кучумовичи почитались царевичами, но их, конечно, не равняли с иноземными королями, шахами и султанами. Сие подчеркивалось чином встречи.

Самых важных и почетных гостей, например иноземных послов, встречали тремя встречами. Менее важных – двумя, а посланников и гонцов – только одной. Сибирского царевича Мотлу Кучумовича и касимовского царя Араслана Алеевича встречали средним чином. Первой встречей на Красное крыльцо выходил князь Федор княж Иванов сын Мерин-Волконский, а второй встречей в Святых сенях встречал Петр Петров сын Головин. Красное крыльцо было заполнено служилыми людьми младших разрядов, которые стояли на ступенях лестницы в богатых одеждах, выдаваемых на время приема из царской казны. Даже подьячие в этот день щеголяли в цветном платье, а жильцам выдавали бархатные и объяринные терлики и золотные шапки.

Прильнув к смотрительной решетке, Марья смотрела на Мишу, восседавшего на троне у угловой стены. Она переживала, не смутится ли он. Ведь к нему в полной мере могли быть приложены слова дьяка: «на посольские отговоры несмышлен и стыдлив». Но Миша держался молодцом, видать, пообвык. Правда, речи держали ближние люди. Государю надобно было лишь восседать в парчовом одеянии, в бармах, облегающих его узкие плечи, и в шапке Мономаха на голове. Рядом с царским местом стояли четверо рынд, одетых в одинаковое платье из серебряной ткани с большими серебряными пуговицами. На головах рынд красовались высокие шапки белого бархата, на ногах – белые подкованные сапоги. Каждый держал на плече серебряную секиру.

Прием оказался на редкость скучным. Длинные речи состояли из многократного повторения вопросов о здравии государя и обстоятельных ответов, что государь божьей милостью жив и здоров. Устав от пустопорожних посольских речей, Марья принялась разглядеть роспись на стенах. Грановитая палата была заново расписана при царе Федоре Иоанновиче. На стене в ряд восседали великие князья Московские и Владимирские, государи и цари всея Руси. Последним в ряду был писан сам царь Федор Иоаннович, удивительно похожий на Мишу кротким и покорным выражением лица. Царь восседал на троне в драгоценном венце, а рядом с ним стоял его шурин Борис Годунов. Правителя изобразили в боярской шапке-мурманке, но уже в золотых царственных одеяниях. Казалось, он с с хитрой усмешкой поглядывает на царский трон.

Чего-чего, а кротости и терпения Мише было не занимать. Он легко выдерживал не только посольские приемы, но и покорно сносил капризы невесты. Приметив, что невеста не хочет слышать о дьяках и подьячих Посольского приказа, государь предложил:

– Али из иноземцев кого кликнуть? Дохтур Бильс недавно приехал. Голландской земли немчин. За большие деньги выписан для сохранения нашего царева здравия. Сказывают, он прямой дохтур. Лекарскому делу учен и навычен и о том свидетельские грамоты имеет.

Марья просияла. Вот это дело! Голландской земли немчин! Весь свет объездил, все науки превзошел.

– Буду рада послушать дохтура! – воскликнула она.

От былой тоски не осталась и следа. Однако великий государь выглядел озадаченным. Он уже раскаивался, что предложил позвать немца. Добро, если удастся потешить закручинившуюся невесту. Но что скажут матушка и бояре?

– Прилично ли будет дохтуру беседовать с царицей? – засомневался Михаил Федорович. – Он хоть и добрый дохтур, а все же еретик люторской веры.

– Нам с ним детей не крестить. Только послушаем его рассказы. А чтобы не было пересудов, надобно притвориться, будто я захворала… Вот дохтур и потребовался.

– Боязно… матушка прознает… грех обманывать да еще в постный день.

– Как великому государю будет угодно!

Марью охватила досада. Опять нельзя! Что за жизнь! Но Михаил Федорович, увидев недовольство невесты, отбросил последние сомнения:

– Эй! Кто там из стольников? Позвать дохтура Бильса!

От радости Марья была готова бить в ладоши. Все же Миша способен поступать как настоящий государь. Стоит ей нахмуриться, сделает все по ее хотению. Надобно постараться после свадьбы переменить дворцовый обиход. Выезжать из Кремля днем, и чтобы окошки были открыты. Ну, или прикрыты прозрачной тканью, через которую все видно.

– Машка! – крикнула она свой ближней боярышне. – Слышь, дохтура приведут. Помнишь, которым мы невест пужали?

Милюкова кивнула головой. Она предпочла бы покачаться на качелях, но не осмелилась выразить недовольство в присутствии великого государя.

– Сейчас, государыня, велю приготовить камку.

Ближняя боярышня кликнула девочку-сиротинку и калмычку, чтобы отгородить половину комнаты. Девки вешали занавеску с лихорадочной поспешностью, напуганные вестью о дохтуре. Иноземных лекарей на Руси боялись как злых чародеев. При Иване Грозном бысть в приближении лютый волхв Елисей, который учился лекарской науке в Аглицкой земле. Царь доверял ему свидетельствовать телесное здравие многочисленных царских невест, коих свозили в Кремль на смотрины. Но основным занятием Елисея было составление отравного зелья для царских врагов. Лютый волхв мог сварить в Аптекарской избе такое снадобье, что человек сразу остолбенеет и почернеет, а мог из разных трав составить хитрую отраву, которая постепенно убивала жертву. Сказывали, что Елисей был нарочно подослан немцами и литовцами, дабы совсем отвратить царя от православной веры и возложить на русских людей свирепство, а к немцам приложить любовь. Когда открылось, что волхв злоумышлял на царя и наводил порчу на русскую землю, Иван Грозный приказал сжечь злодея. Лютого волхва насадили на железный вертел и поджарили на медленных углях к радости и ликованию всех московских людей.

Проверяя работу девок, ближняя боярышня ворчала под нос:

– Аз птица невеликого полета, но пораскинув своим убогим умишком, скажу, что иноземных дохтуров нам вовсе не надобно. Мы их сами можем вылечить, яко отцы и деды заповедовали: буде которой иноземец заскорбит рукою, провертеть ему здоровую руку буравом и будет здрав без обеих рук. А буде у немца заболят ноги, взять из-под саней полоз и тем полозом немецкие ноги парить и приговаривать: «Как таскались санный полоз, так же бы таскались немецкие ноги».

– Полно тебе исходить на немцев ядом, яко василиск али аспид, – укорила ее Марья.

Она прошла на предназначенное ей место, села вполоборота. Царь спросил из-за завесы:

– Удобно ли устроилась, государыня Анастасия Ивановна?

– Отменно, государь! Пусть, не мешкая, ведут дохтура.