Джоанна Линдсей - Заставь меня полюбить тебя Страница 47

Она быстро отступила, чтобы сполоснуть ткань, а затем забралась на кровать, чтобы с той стороны омыть его спину. Его кожа снова покрылась мурашками, когда она протёрла губкой по его шее. Шея и уши — его чувствительные места. Как жене, ей бы подобные знания пригодились на будущее. Но Брук сейчас попыталась выбросить это из головы. Помогла ей в этом его собака. Волк запрыгнул на кровать и внимательно наблюдал за ней. Учитывая странное поведение животного в последнее время, это заставило её занервничать.

Работая губкой гораздо осторожнее, так как его глаза сейчас не сверлили в ней дыру, она решила показать, что рада быть послушной и сговорчивой невестой, поэтому ещё немного помассировала его плечо. Она должна попробовать всё, что угодно, чтобы заставить его полюбить себя.

Но Волк отвлёк его, и Доминик наклонился, чтобы погладить пса. Это побудило её отметить:

— Ты сказал, что он — не волк. Но один из его предков наверняка был волком.

— Возможно. Но это не имеет значения. Он совсем ручной.

Доминик же совсем не был ручным волком, но и Брук не собиралась сдаваться.

— Я знаю, что волки на острове исчезли, но откуда мы можем знать, что они все истреблены?

— Потому что это стало неизбежно, после того как короли поголовно объявляли за их истребление щедрые премии, вместо того, чтобы просто принимать их шкуры в качестве подношения. Волков истребили столетия назад, но земли на севере обширные и дикие, некоторые участки до сих пор необитаемы. Я полагаю, что несколько стай могли выжить, но очень в этом сомневаюсь.

Она ожидала, что он станет издеваться над ней, как было и в прошлый раз, когда поднималась эта тема. Конечно же, он не поддержит её предположение о том, что волки, бывшие предками его пса, могли бродить по йоркширским топям столетия назад.

Но затем он сказал:

— Если ты перестанешь смотреть на Волка, как на представителя волчьей братии, и станешь считать его простой собакой, то ты перестанешь бояться его. И перестанешь верить в дурацкие слухи о волкоподобном существе, воющем на торфяных болотах.

Её щёки снова окрасились румянцем:

— Глупости, — возразила она. — Мы с Волком — большие друзья. Правда, он немного расстроился, когда учуял запах Растона от моих рук.

— Растона?

— Это кот Альфреды. Он сейчас в конюшне ловит мышей для твоего старшего конюха.

— У кошек свои области применения. А ты не думала, что я стану возражать против того, что вы привезли его сюда?

— Вы возражаете против всего, что связано с моим пребыванием здесь, милорд Вульф.

Если она надеялась, что сейчас он это опровергнет, то она ошиблась. Так как он не мог видеть, что она делает за его спиной, Брук достала из кармана морковку и протянула её псу. Он взял её в зубы и, перепрыгнув на другую сторону кровати, принялся с хрустом уплетать её за обе щеки.

Она улыбнулась, а Доминик спросил:

— Что он жуёт? Если он раздобыл ещё один мой ботинок, клянусь…

— Это просто морковка. Ты не знал, что он их любит?

— Так вот как ты с ним подружилась.

— Нет, я только сейчас об этом узнала.

— И почему это у тебя в кармане была морковка? Для лошади? Ты не станешь больше ездить верхом одна. В будущем всегда бери с собой сопровождающего.

— Безусловно. Я не собираюсь…

Она замолчала, когда услышала, как открывается дверь. В комнату вошли двое слуг, несущих вёдра с водой. Она бросила мокрую тряпку прямо на спину Доминика, прежде чем соскочила с кровати и быстрым шагом направилась к двери.

— Не намочи рану, когда будешь принимать ванну, которую ты заказал, — прошипела она на пути к выходу.

Она услышала позади себя смех. Он всё-таки умеет смеяться!

Какая подлость. Он был просто невероятно мерзким.

Глава 29

БРУК решила больше не встречаться в тот день с Домиником и просто пересидеть этот день в своей комнате, поэтому она пообедала, не спускаясь вниз. Судя по звукам ходьбы, доносящимся из его комнаты, она сделала вывод, что он не собирается следовать её совету и не напрягать больную ногу. Она думала, что он хотя бы сегодня побережет свою рану, после поездки вчера вечером и сегодня утром, но, очевидно, он не собирался этого делать. Позже она даже слышала его голос в коридоре, когда он говорил Гэбриелу, что идет в конюшню, чтобы проверить некоторых своих призовых лошадей.

Ее побег из дома был недолгим. И хотя у неё и был соблазн избегать Доминика и его мерзкую тактику «отпугивания», она понимала, что, не общаясь, они никогда не решат свои проблемы. Хотя лично у нее не было с ним никаких проблем, кроме его желания прогнать ее. Закончится ли это после их свадьбы? Или же его гнусное поведение неискоренимо? Тем не менее, она не собиралась следовать за ним по всему Ротдейлу, как преданная собачонка. Ей нужна веская причина, чтобы с ним встретиться и проводить время вместе. Сейчас у нее не было предлога, чтобы заходить в его комнату. Почему, черт побери, его рана зажила так быстро?

Альфреда присоединилась к ней в ее комнате на ленч, захватив с собой достаточно еды для них двоих.

— Он еще не влюбился в тебя, после ночи, которую вы провели вместе? — спросила горничная еще до того, как поставила поднос на столик. Брук села на кушетку, признаваясь:

— Он поцеловал меня несколько раз, но у него был просто потрясающий повод для этого.

— Повод?

Брук фыркнула:

— Он слышал, как ночью наши лошади спаривались друг с другом. Это, видимо, разожгло его собственное желание.

— И ты не воспользовалась этим?

— Я попыталась, — пробормотал Брук, потом проворчала. — Но он остановился, заявив, что я никогда не покину Ротдейл, если он займется со мной любовью.

Альфреда рассмеялась, получив в ответ свирепый взгляд от Брук. Пытаясь прогнать прочь своё веселье, горничная заметила:

— Это была наглая ложь, и ты должна была догадаться об этом.

— Тогда какова была реальная причина? Я была готова, и он это видел.

— Возможно, твой волк более галантен, чем пытается показать, и он просто не хотел, чтобы твое посвящение во все тайные прелести супружеской жизни произошло не в мягкой постели. И так как он все еще надеется, что ты уедешь домой, он не признается в этом, не так ли?

— Может быть, — Брук вспомнила свои собственные мысли прошлой ночью, и то, как галантно было с его стороны попытаться укрыть ее собой от ветра.

— Так что теперь он достаточно здоров, чтобы ехать сквозь шторм и обратно ради тебя, а это потрясающий, героический…

— Не нужно приписывать ему мотивы, которых у него не было. У него был личный интерес, заставивший его искать меня, и больше ничего.