Джейн Кренц - Любовница Страница 47

Оказавшись в своей комнате, Маркус подошел к окну и, опершись руками на подоконник, посмотрел на звезды.

Он никогда не подозревал, что когда-нибудь женится снова.

Значит, он готов нарушить еще одно свое правило. Но сейчас, когда столь свежи были в его памяти запах и прикосновения Ифигинии, он не мог трезво размышлять ни о браке, ни об исключающем его правиле…

Единственное, о чем он мог думать, так это о том, как склонялась над ним Ифигиния, насмерть перепуганная тем, что убила его своей невинностью. До сих пор звучали в его душе ее слова…

«Я люблю тебя, Маркус!»

Естественно, это было сказано в смятении. Она перепугалась, что нечаянно убила его, вот и все.

Это единственное возможное объяснение ее безрассудных слов.

На следующее утро сразу после завтрака леди Петтигрю с искренним сожалением прощалась с гостями.

— А я-то надеялась, что вы задержитесь у нас еще на денек-другой! Мы были так рады вашему визиту, не правда ли, Джордж?

— Превосходный визит, — проворчал Джордж, с трудом скрывая радость по поводу того, что наконец-то убираются восвояси хотя бы эти двое непрошеных гостей.

Леди Петтигрю обернулась к Ифигинии, ждущей на верхних ступенях лестницы, когда же будет готов экипаж Маркуса:

— Миссис Брайт, не могу передать словами, в каком я восторге от того, что мой храм Весты оказался почти точной копией оригинала! Благодарю вас за то, что не пожалели времени на измерения и расчеты!

— Вы были так добры. — Ифигиния с ужасом почувствовала за своей спиной присутствие Маркуса. Его раздражение было почти осязаемым.

— Вы в самом деле уверены, что наши развалины настолько соответствуют храму в Тиволи? — в который раз переспросила леди Петтигрю.

— Да, несомненно, — пробормотала Ифигиния, чувствуя на себе суровый взгляд Маркуса.

— Храм на удивление идентичен оригиналу в каждой своей детали, — вдруг вмешался тот. — Прошлой ночью я лично осмотрел его. Клянусь, немного воображения — и вы с легкостью дорисуете образ настоящей девственницы-весталки.

Лицо леди Петтигрю расцвело неподдельной гордостью.

— В самом деле?

— Не узнаю вас, граф, — удивился лорд Петтигрю. — И не говорите мне, будто мечтали бы увидеть где-нибудь поблизости хоть одну подобную особу! Всему свету известно ваше правило относительно связей с девственницами.

— Лично я совершенно уверена: некоторые правила необходимо нарушить! — раздраженно заметила Ифигиния.

Глава 11

На следующее утро Беркли появился в библиотеке лондонского особняка Маркуса. С усталым вздохом он рухнул в кресло, водрузил на нос очки и извлек из кожаного саквояжа несколько листов бумаги.

Маркус откинулся на спинку кресла. Едва сдерживая любопытство, он смотрел, как поверенный изучает свои бумажки.

— Итак? — Ему казалось, прошла целая вечность, хотя пауза длилась каких-нибудь две минуты.

Беркли торжественно откашлялся и посмотрел на Маркуса поверх золотой оправы.

— Начнем с того, милорд, что, оказывается, нет и никогда не существовало никакого мистера Брайта. То есть, я хочу сказать, не было мужчины, который когда-нибудь вступал бы в брак с нашей миссис Брайт.

— Это мне уже известно. — Воспоминание о полночном свидании в храме Весты вновь опалило мозг Маркуса.

В тысячный раз ожили в его душе волшебные воспоминания о том, как он вонзился в горячее, прекрасное тело Ифигинии… И вновь, кажется, также в тысячный раз, его охватило безумное желание. Он почти явственно чувствовал шелковистые завитки меж бедер Ифигинии. В памяти промелькнула изысканная округлость ее грудей — какие у нее соски, точно спелые сочные ягоды. Ни с чем на свете не сравнить их вкуса!

Ее прелестное нежное лоно напоминало прекрасный экзотический плод, когда-то выращенный Маркусом в оранжерее. Запах ее тела… разве можно забыть его?

Жесткие брови Беркли собрались в короткую полоску над переносицей.

— Прошу прощения, милорд, но если вы знали о том, что миссис Брайт… то есть, я хотел сказать, мисс Брайт никакая не вдова, то зачем посылали меня в Лондон?

— Тогда, перед вашим отъездом, я еще не знал об этом.

— Но каким образом вы все-таки узнали? Клянусь, это тайна для всего Лондона!

Маркус помолчал, подыскивая самый неопределенный ответ.

— Я открыл правду о мисс Брайт, используя те же научные методы, которые применяю к исследованию проблем иного порядка.

Беркли, казалось, был совершенно сбит с толку.

— Вы имеете в виду телескоп? Или микроскоп?

— Я имею в виду наблюдение и эксперимент.

Маркус выпрямился и положил локти на стол. Сцепив пальцы, он со смешанным чувством тревоги и нетерпения посмотрел на своего поверенного:

— Что еще удалось вам узнать?

Беркли сверился со своими бумагами.

— Мисс Брайт родилась и выросла в Дипфорде, крошечной деревушке в Девоне. Я с огромным трудом разыскал ее, уверяю вас.

— И тем не менее, — заметил Маркус, — вы нашли ее.

— Да, милорд.

…А если Беркли сумел отыскать и Дипфорд, и сведения о несуществующем мистере Брайте, значит, это сумеет сделать и кто-нибудь другой… Если кого-нибудь, например того же таинственного вымогателя, заинтересует прошлое Ифигинии, он без труда выяснит, что никакая она не вдова, а следовательно, на нее распространяются все те строжайшие правила, какие общество навязывает незамужним женщинам и невинным девушкам.

Он не знал, что беспокоит его больше — опасность, грозящая Ифигинии, или то, что она решительно отказывается видеть эту опасность.

— Продолжайте, Беркли.

— Ее родители — оба с весьма эксцентричными характерами — погибли в море, когда девушке едва исполнилось восемнадцать. Ей пришлось взять на себя и заботы о воспитании младшей сестры, Корины.

«Как и мне пришлось самому воспитывать Беннета», — подумал Маркус.

— На какие же средства она содержала себя и сестру? Они получили доходное наследство?

— Нет. Им достались жалкие гроши, которые мисс Брайт выручила, продав материнские картины и пару каталогов своего отца.

Маркус задумчиво повертел в пальцах печать:

— Не густо…

— Совершенно верно, милорд, но мисс Брайт оказалась весьма предприимчивой особой.

Маркус почувствовал внезапный холодок в груди.

— Что вы имеете в виду?

— Оправившись от удара после гибели родителей и осознав, что осталась на свете одна-одинешенька и должна теперь каким-то образом содержать себя и сестру, мисс Брайт первым делом продала картины матери и каталоги отца. На вырученные деньги открыла Академию юных леди.

Маркус чуть не уронил печать и вытаращил глаза на Беркли: